Девяносто лет тому назад, 20 июля 1926 года, умер Феликс Эдмундович Дзержинский (г.р. 1877), основатель и руководитель Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК), председатель Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ), кандидат в члены Политбюро ЦК Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Смерть наступила в результате сердечного приступа, который произошёл в тот же день, когда он выступил с двухчасовым докладом на пленуме ЦК. В нём содержалась острая критика в адрес лидеров «левой» оппозиции Г.Л. Пятакова и Л.Б. Каменева. Результатом стал нервный срыв, который резко ухудшил состояние здоровья. «Железный Феликс» находился на тропе идейной борьбы практически до последнего своего часа.
Атаки на ЧК
Вокруг Дзержинского, как и любого другого видного представителя «ленинской гвардии», наворочено множество мифов. И в плену этих мифов находятся люди, придерживающиеся самых разных взглядов на советскую историю. Так, принято считать, что все выдающиеся большевики всемерно поддерживали ВЧК с целью остаться у власти любой ценой. Тем не менее, и сама Комиссия, и её председатель подвергались весьма жесткой критике со стороны товарищей по партии. Осенью 1918 года, в разгар «красного террора», даже развернулась дискуссия о ВЧК, начало которой положил старейший большевик, член редколлегии «Правды» М.С. Ольминский. Он 8 октября опубликовал статью, где ВЧК была обвинена в «недосягаемости». По мнению автора, чекисты пытаются поставить себя над другими органами власти. Эта критика вызвала живейшую поддержку наркомата внутренних дел РСФСР, где констатировали: чрезвычайные комиссии часто не подконтрольны исполкомам Советов, а это противоречит советской конституции.
Чекисты отвергали доводы НКВД, настаивая на том, что местные комиссии должны существовать автономно. Но в то же время ими признавался некий кадровый кризис. Накал критики оказался настолько сильным, что Дзержинский был вынужден выступить с особым докладом на заседании бюро ЦК РКП(б) 19 декабря 1918 года.
В докладе говорилось о «злобном отношении» к ВЧК. В итоге бюро приняло постановление о необходимости прекращения полемики. Безусловно, тут сыграла свою роль и позиция В.И. Ленина, который считал критику ВЧК «обывательской».
Однако в январе 1919 года чекисты подверглись новой критической атаке. С нападками на Комиссию выступили многие ведущие работники наркомата юстиции (НКЮ) и революционных трибуналов. Особенно авторитетно прозвучал голос члена коллегии наркомюста и одновременно обвинительной коллегии Ревтрибунала при ВЦИК Н.В. Крыленко. На этот раз выдвигались довольно-таки радикальные требования – резко урезать полномочия ЧК, а то и вовсе ликвидировать эти органы, передав их функции ревтрибуналам и народным судам.
Свой проект выдвинул И.В. Сталин, предлагавший включить ВЧК в систему НКВД. Председатель Моссовета Л.Б. Каменев настаивал на роспуске ВЧК, с передачей её полномочий в Особый отдел Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК). А сам председатель ВЦИК Я. М. Свердлов считал, что местные ЧК должны входить в структуру исполкомов Советов. Со своим особым мнением выступил и главный редактор «Правды» Н.И. Бухарин, предложивший заменить ВЧК «правильно построенным революционным судом».
В конце концов, группа высокопоставленных функционеров (Л.Б. Каменев, Д.И. Курский, Л.С. Сосновский и А.В. Луначарский) выступила с проектом резолюции, в которой было предписано: «1.Приступить немедленно к ликвидации ВЧК и всех местных ЧК. 2. Функции борьбы с контрреволюцией в полном объеме передать революционным трибуналам, реорганизуемым на основе устранения всех излишних формальностей, ускорения хода дела и более тщательного и партийного подбора их членов с предоставлением революционным трибуналам неограниченного права в определении меры репрессий. 3. Общий надзор за революционными трибуналами, быстротой и действительностью репрессии сосредоточить в Особом отделе при ВЦИК». («Приступить немедленно к ликвидации ВЧК…». // «Военно-исторический журнал». №12, 2006. Публикация Д.С. Новосёлова).
Тут стоит обратить внимание на то, что составители резолюции выступали не за ослабление, а за усиление карательных органов. Чего стоит одно «устранение всех излишних формальностей»! А «неограниченное право в определении меры репрессий»? Вообще, у критиков ВЧК вряд ли стоит искать какой-то там особый «либерализм». У всех был свой, ведомственный интерес. Так, председатель Моссовета Каменев был заинтересован в усилении контроля исполкомов, а руководитель всей советской вертикали Свердлов – в укреплении ВЦИК. Нарком по делам национальностей Сталин считал весьма выгодным усиление другого наркомата (НКВД) – в «противовес» аппарату Совета Народных Комиссаров (СНК).
На защите ведомственных интересов
А вот председателя правительства Ленина вполне устраивал прежний статус ВЧК, как органа, функционировавшего именно при СНК.
Авторитет же Ильича был огромен, в результате Дзержинский даже укрепил свои позиции. Оставаясь на посту председателя ВЧК, он возглавил НКВД РСФСР и получил в своё распоряжение Особый отдел (контрразведку).
Правда, на определенный компромисс всё-таки пришлось пойти. В постановлении ВЦИК от 17 февраля 1919 года права вынесения приговоров отдавалось ревтрибуналам, но ВЧК могла ходатайствовать о продлении следствия. Кроме того, за ВЧК оставили право выносить приговоры во время вооруженных восстаний и в условиях военного положения. При этом ревтрибуналы могли контролировать действия ЧК. Однако очень скоро политическая обстановка усложнилась, и особые полномочия ВЧК были распространены на большинство территорий.
Ситуация с ВЧК весьма характерна. Отношение к ним Ленина было продолжением его политики сосредоточения власти в СНК. Эту политику он проводил с первых же месяцев существования советской власти. А ведь ещё накануне революции Ленин и не думал об усилении центральных правительственных механизмов. Он считал, что Советская власть должна была стать государством-коммуной (по сути, полугосударством), в котором не было бы постоянных силовых структур, а все чиновники выбирались бы непосредственно народом (кстати, вооруженным).
О грядущей борьбе с контрреволюцией Ленин рассуждал мало и беззаботно. «Не отрицая необходимость репрессивных мер в начальный период становления Советской власти, и даже отмечая их будущее разнообразие, вплоть до смертной казни, Ленин в предоктябрьский период не занимался специальной разработкой концепции правоохранительных органов при диктатуре пролетариата. Вопрос о смертной казни считался им второстепенным ввиду слабости предполагаемого сопротивления буржуазии и рассматривался лишь как ответная мера. Подавление сопротивления предусматривалось в основном экономическими и контролирующими мерами. Не отрицая роли насилия в становлении советской власти, Ленин не представлял размеров необходимого революционного насилия для её сохранения и упрочения». (И.С. Ратьковский «Эволюция государственных представлений большевиков в послеоктябрьский период на примере ВЧК» // «Труды Исторического факультета Санкт-Петербургского университета». № 15, 2013).
Ленин вполне искренне считал возможным «соединение диктатуры пролетариата с полнейшим местным самоуправлением». И, собственно, поначалу так и пытались сделать. Непосредственно сразу после прихода к власти большевиков, роль политической охраны выполняли местные революционные комитеты, подчиненные Советам. Однако очень скоро Ленин разочаровался в своём прежнем «децентрализаторстве» и сделал ставку на сильное единое правительство. При нём и была создана ВЧК. Той же логике подчинялось и создание при правительстве Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ). Это ленинское решение вызвало критику со стороны тогдашних союзников РСДРП (б) – левых эсеров, которые предлагали подчинить ВСНХ – ВЦИК Советов. В этом часто видят проявление их особой верности идее советовластия. Но вот любопытный «момент»: левые эсеры настаивали на подчинении ВЧК не СНК, а наркомюсту. А во главе НКЮ стоял левый эсер И.З. Штернберг. Так что у идейных расхождений была весьма мощная ведомственная подоплека.
Реформа ВЧК
Во второй раз вопрос о реформе ВЧК встал после провозглашения в 1921 году Новой экономической политики (НЭП). Новые условия, безусловно, требовали некоторого ослабления карательных органов. А кроме того, «Временная» комиссия слишком уж укрепилась во время Гражданской войны с её неизбежной чрезвычайщиной. Кое-где чекисты даже возжелали подняться над партийными организациями. Например, в 1921 году Башкирская ЧК попыталась провести чистку местного обкома РКП(б), обвиняя его в приверженности сепаратизму и национализму. Конфликт был настолько сильным, что его пришлось рассматривать на заседании Оргбюро ЦК. Или вот ещё один пример – чекисты посягнули на часть полномочий наркомата иностранных дел. Так, было предложено слить паспортные столы НКИД и ВЧК. Участились конфликты между ВЧК, с одной стороны, и ревтрибуналами и НКЮ – с другой.
Ленин уже не был всецело на стороне Дзержинского. Более того, он писал его оппоненту Каменеву: «Т. Каменев. Я ближе к вам, чем к Дзержинскому. Советую Вам не уступать и внести в Политбюро. Тогда отстоим maximum из максимумов. На НКЮ возложим еще ответственность за недонесение Политбюро (или Совнаркому) дефектов и неправильностей ВЧК».
В Политбюро ребром стал вопрос о реформе ВЧК, для чего и создали специальную комиссию.
Дзержинский пробовал защищаться, не намереваясь уступать другим ведомствам. Он, вообще, весьма ревниво относился к попыткам как-то поднять другие, «соседние ведомства». Вот, например, что он писал одному из своих высокопоставленных сотрудников Я.Х. Петерсу: «Сейчас у НКЮста идет разговор, чтобы наших представителей изгнать, Трибуналы упразднить и таким образом НКЮст, введя прокуратуру и производя реформы в суде, не подготовит кадра работников – создаст фикцию правосудия, устраняя нас одновременно от этого дела. Прошу Вас взяться серьезно за это дело и составить план восстановления нашего влияния…».
Однако с реформой всё было решено, и железному Феликсу пришлось с ней смириться. Тем более что он как умный человек понимал необходимость каких-то изменений. В то же время партийное руководство сделало очень сильный и хитрый кадровый ход. «Именно тогда, в начале пути к реформе, позиции ВЧК были ослаблены в связи с тем, что 31 декабря 1921 г. Дзержинский был откомандирован в Сибирь как уполномоченный СТО по урегулированию всех вопросов, связанных с вывозом хлеба, – пишет В.А. Поляков. – При этом он сохранил посты в подкомиссиях по ВЧК и по меньшевикам. Лишь 9 – 10 января 1922 г. его сменил в них И.С. Уншлихт. В подобной ситуации, естественно, у ВЧК возникли трудности в деле защиты своих интересов от реформаторов. Координировать свои действия и оперативно реагировать на маневры своих оппонентов стало гораздо сложнее. В связи с новыми задачами, текущей работой и разделенностью руководства Уншлихту постоянно приходилось координировать свои действия со своим начальником, что отнимало время и сужало возможности политического маневрирования». («Разработка реформы ВЧК» // «Новый исторический вестник». № 7, 2002)
ВЧК была распущена уже в феврале будущего года. Теперь её обязанности возложили на НКВД, в составе которого было создано Государственное политическое управление (ГПУ). Вместо местных ЧК формировались политические отделы, чьи работники наделялись большими полномочиями. (Однако уездных уполномоченных лишили права ареста и обыска). Из ведения новой спецслужбы были изъяты дела о спекуляции и должностных преступлениях. Теперь политическая полиция лишалась права на внесудебное рассмотрение дел.
Тем не менее, очень скоро бывшая ВЧК (ГПУ), чьё руководство полностью сохранили, отвоевала многие позиции. Уже в апреле ГПУ добилось права непосредственно определяться на месте в отношении «бандитских элементов».
А в сентябре Политбюро приняло секретное постановление, согласно которому чекистам предоставили право репрессировать (в том числе и расстреливать) некоторых преступников. Были и другие уступки. Так, руководство ГПУ добилось того, чтобы конфликты между политотделами и местными исполкомами могли разрешаться только на высшем уровне – во ВЦИК.
Кроме того, Управлению было предоставлено право самому разбираться с чекистами, преступившими закон. Судить чекистов должны были только чекисты.
Справедливости ради, надо сказать, что особые полномочия были использованы и в целях весьма жёсткой очистки рядов ГПУ от разного рода «перерожденцев». При этом со старыми заслугами особо не считались. Бывало, что высшее руководство ГПУ само настаивало на жёстких карательных мерах в отношениях своих бывших сотрудников. Например, январе 1923 года лично Дзержинский обратился во ВЦИК, который назначил новое разбирательство дела бывших чекистов Гельфмана и Свярковского, осужденных в упрощенном порядке ГПУ и приговоренных к смертной казни. Дзержинский уверял, что дело ему отлично известно в деталях, и он не видит никаких оснований для отмены приговора «отступникам».
И за самих отступников взялись весьма серьезно. «Например, уже в 1922 году расстрелян сотрудник ГПУ Зайцев, прослуживший в ЧК всю Гражданскую, за получение взятки, – пишет И. Симбирцев. – В том же году только за ложный донос (сколько их было в Гражданскую) сотрудник Казанского ГПУ Иванов также расстрелян во внесудебном порядке, а всего за 1922 год расстреляно по стране более 20 кадровых сотрудников ГПУ. Сотрудник особого отдела ГПУ Шланак, из особистов 4-й армии РККА, продавал чекистские мандаты и пропуска уголовникам и спекулянтам в Крыму, где эта армия была расквартирована. Его показательно расстреляли, изложив его историю в газете «Красный Крым». («Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939»).
Переход в хозяйственники
Принципиально новый виток карьеры Дзержинского начался в 1921 году, когда его поставили во главе наркомата путей сообщения (НКПС). Не исключено, что это был хитроумный политический ход, призванный ослабить руководство спецслужб. Занимаясь хозяйственной работой Дзержинский неизбежно ослаблял свой контроль над ГПУ. И тем самым ему было сложнее использовать, в случае чего, его силовые ресурсы. А такой случай вполне мог быть. И сам Дзержинский принимал активное участие во внутрипартийной борьбе, выступая против Ленина. Так, в 1921 году он поддержал Л.Д. Троцкого, выступавшего за милитаризацию профсоюзов.
Об этих его метаниях напомнил Сталин, сказавший в 1937 году о «рыцаре революции» следующее: «Он не был человеком, который мог бы оставаться пассивным в чем-либо. Это был очень активный троцкист и весь ГПУ он хотел поднять на защиту Троцкого. Это ему не удалось».
Но конечно, к одной только политической мотивации назначение Дзержинского сводить не следует. Безусловно, нужен был жесткий и волевой человек, который ликвидировал бы хаос, царящий на транспорте. И Дзержинскому это, во многом удалось. Хотя сам Феликс Эдмундович с досадой признавался, что в первый год его работы на хозяйственном поприще он был ещё слишком «желторотым», отсюда и многие неудачи.
А в 1924 году Дзержинского ожидало новое назначение, его поставили уже во главе ВСНХ. Так главный чекист стал ещё и главным хозяйственником. И эта работа понравилась «железному Феликсу», который всерьез занялся руководством новой экономики.
Во время этой своей работы у Дзержинского возникла своя концепция экономического развития, которая полностью укладывалась в рамки нэповского госкапитализма. Феликс Эдмундович выступал за оптимальное сочетание плана и рынка. Он считал, что назначение плана не в прогнозировании развития, но в гармоническом взаимоотношении различных отраслей между собой. Дзержинский был убежденным сторонником хозрасчета, однако, категорически возражал против того, чтобы отрасли и предприятия замыкались на себе. Председатель ВСНХ на практике, своим собственным волевым решением умерил аппетиты трестов и синдикатов, воспрепятствовал раздуванию цен на их продукцию.
Было у него и своё, собственное видение внешнеэкономических проблем: «Одну из важных функций планирования Ф.Э. Дзержинский видел в обеспечении активного внешнеторгового баланса, – пишет А.Г. Сидоренко. –Придя в ВСНХ, изучая положение дел во всех сферах экономики, он обратил внимание на сложившееся неблагополучное соотношение между экспортом и импортом, на то, что многие хозяйственные организации чрезмерно увлекались закупками различного рода товаров, и он сразу же забил тревогу. На многих совещаниях, в личных беседах с руководителями он разъяснял, что у нас действительно стали появляться средства, но это же не значит, что они должны растранжириваться на закупки импортного оборудования и тем более сырья. Он, к примеру возмутился тем, что в страну завозились из за границы текстиль и даже хлопок, вследствие чего некоторые собственные текстильные фабрики вынуждены были прекратить производство, не находя сбыта производимых тканей. Связался Ф.Э. Дзержинский с руководителями Туркестана и Азербайджана и выяснил, что они могут увеличить посевы хлопка и полностью обеспечить им текстильные фабрики. Вскрыто было много других явлений несогласованности в вопросах импорта и экспорта, а также местнического, ведомственного подхода». («Ф.Э. Дзержинский – строитель новой экономики России» // «Спецназ России». № 12, 2007).
Новое поприще – новые взгляды
Хозяйственная деятельность предполагает прагматизм и отказ от радикальных концепций. Вот и Дзержинский стал в некотором роде либералом, горячим поборником НЭПа. Именно он инициировал «оживление Советов» на селе, призванное поднять роль крестьянства в политической жизни страны. 9 июля 1924 года он направил в Политбюро докладную записку об экономическом положении. В ней Дзержинский заявил о том, что главной задачей является изменение политики в деревне. По его мнению, в стране намечалась некая трещина в союзе рабочих и крестьян. Темпы роста жизненного уровня этих двух союзных классов – очень разные. Материальное положение рабочих улучшается слишком быстро, а экономической базы для этого нет. В связи с этим чекист-хозяйственник предлагал: «Надо союзу с крестьянством дать не только агитпроповское, но и материальное содержание. Надо увязать развитие и положение промышленности с нуждами и положением крестьянства ...
Необходимо запретить писать в наших газетах небылицы о наших успехах, необходимо запретить заниматься учеными и волокитными опровержениями того, что ясно каждому, а именно, что мы мало производим и много потребляем.
Необходимо покончить с рвачеством по линии зарплаты и создать твердое руководство в сторону действенного подхода к осуществлению на деле союза с крестьянами; необходимо твердое осознание всех рабочих, что борьба с неурожаями, нынешними и по предупреждению в будущем, потребует жертв со стороны рабочих. Кроме того, нам необходимо пересмотреть расходы на Красную армию. Они нам непосильны, они нас экономически подрезают, и они при всей своей (относительной, конечно) огромности не дают для обороны того, что следовало бы …».
Высшее партийное руководство этому вняло – там тоже видели всю сложность создавшегося положения. Правда, на размышления ушло несколько месяцев, но эти месяцы не прошли даром. Предупреждения Дзержинского «нашли отражение в решениях октябрьского (1924 г.) пленума ЦК РКП (б) о повороте «лицом к деревне!», означавшем переход к «настоящему НЭПу» в деревне. Стержневым направлением этих решений явилось оживление работы сельских Советов всех форм массово-политической работы на селе. Одним из существенных моментов подготовки к выборам 1925–26 гг. явилось стремление избирательных комиссий добиться безусловного соблюдения действующего законодательства о выборах. Исходя из всего комплекса источников, можно определенно утверждать, что никогда ранее этим вопросам не уделялось столь большего внимания». (А.В. Скрыпников. «НЭП: несостоявшаяся альтернатива») // Вестник Томского государственного педагогического университета. Выпуск № 1, 2006).
А ведь некогда Дзержинский был одним из активных участников фракции «левых коммунистов». Впрочем, подобные эволюции были характерны и для многих других партийцев. К «левым» принадлежал и Бухарин, который в 1920-е годы стал весьма «правым» и так же активно, как и Дзержинский, защищал НЭП. А вот Г.Е. Зиновьев проделал противоположную эволюцию. В 1917 году он стоял на «правых» позициях и даже подал заявление о выходе из ЦК, требуя создания любой ценой коалиционного правительства с другими социалистическими партиями. Но прошло несколько лет, и уже во время НЭПа Зиновьев стал отчаянно «левым». Очевидно, этому способствовало его нахождение на должности председателя Исполкома Коминтерна.
Разумеется, сводить политические метаморфозы к одной только ведомственной принадлежности было бы неправильным. Так, Бухарин совершил свою эволюцию, оставаясь на одном и том же посту – главного редактора «Правды». Но ведомственный фактор, вне всякого сомнения, играл очень важную роль. Борьба идей сочеталась с борьбой ведомств, что отлично видно на примере Дзержинского.
Автор: Александр Елисеев
Источник:http://www.stoletie.ru |
