Проблема размежевания русского офицерского корпуса и его выбора в период Гражданской войны в России 1917—1922 гг. относится к числу центральных и наиболее сложных вопросов истории той эпохи, на которые вот уже столетие пытаются ответить историки. Эта проблема имеет не только научное, но и большое общественное значение. Устоявшихся взглядов о соотношении офицерского корпуса по армиям и лагерям Гражданской войны в историографии не сложилось. Более того, в зависимости от идеологических пристрастий тех или иных авторов встречаются утверждения либо о всеобщем антибольшевизме офицерства, либо, наоборот, о его всеобщей лояльности большевикам. Очевидно, что тот и другой тезисы далеки от реальности. Вместе с тем в новейшей историографии появляются отдельные публикации, в которых проводится разносторонний анализ раскола различных групп офицерского корпуса1.

Особый интерес вызывает выбор дореволюционной военной элиты в лице высокообразованных специалистов Генерального штаба — выпускников и слушателей Императорской Николаевской военной академии. Только их квалификация позволяла в первой четверти ХХ века создавать современные армии и управлять ими. Ответ на важнейший вопрос, на чьей стороне оказались в Гражданскую войну генштабисты и как они вели себя во время войны, лежит в области статистики. На протяжении вот уже почти ста лет исследователи пытались установить, сколько же генштабистов оказалось с каждой стороны, но по разным причинам дать ответ на этот вопрос не удавалось2.

Современные технологии обработки информации позволили подойти к решению данной проблемы на качественно новом уровне. В частности, используя документальные комплексы архивов России, Польши, Украины, Финляндии, Армении, Грузии, Азербайджана, Литвы, Латвии, Эстонии, Чехии, США и Франции, мне удалось существенно дополнить собранную ранее базу данных по генштабистам — участникам Гражданской войны3. В результате стал возможен полный персонифицированный учёт кадров Генштаба. Систематизация и формализация сведений о службе офицеров позволили с высокой степенью точности установить, где оказались генштабисты в Гражданскую войну, выявить их перемещения, оценить кадровый потенциал сторон, в том числе по периодам войны, и сделать принципиально важные выводы о поведении военной элиты в революционную эпоху. Разумеется, по мере появления новых данных или выявления погрешностей в отношении единичных офицеров показатели могут незначительно корректироваться.

Отметим особенности, отличавшие распределение генштабистов и офицерства в целом. Во-первых, генштабисты в значительной степени сосредоточивались в центре страны, в крупных городах и штабах, т.е. на подконтрольных большевикам территориях, тогда как офицерство вообще было «разбросано» по Советской России. Соответственно, в силу обстоятельств генштабисты с большей вероятностью могли оказаться у красных. Во-вторых, из удалённых от передовой штабов было сложнее бежать к белым (тем не менее переходы на сторону противника считались обычной практикой4). В-третьих, офицерам военного времени, обладавшим гражданскими специальностями и не связывавшим свою жизнь с военной службой, было проще уклониться от военной службы, чем кадровым офицерам-генштабистам, не имевшим другой профессии, находившимся на виду и ценившимся всеми воевавшими сторонами. В-четвертых, белые генштабисты, попадая в плен к красным, из-за нехватки высококвалифицированных кадров, как правило, зачислялись в РККА, тогда как белые офицеры без высшего образования попадали в Красную армию намного реже.

Оценка распределения кадров Генштаба в годы Гражданской войны содержит целый ряд методологических сложностей. Очевидной проблемой является отсутствие точных данных о корпусе офицеров Генерального штаба на 25 октября 1917 года. Это не даёт возможности точно оценить процент генштабистов, участвовавших затем в Гражданской войне в том или ином лагере. Следующее неизвестное — количество генштабистов, уклонившихся от участия в войне. При расчётах такие офицеры мной не учитывались.

В отношении участников войны тоже возникает масса трудностей. Не может быть однозначного ответа на вопрос о том, кого считать генштабистами применительно к 1917—1922 гг. В тот период в противоборствовавших лагерях должности Генерального штаба занимали и проходили по учётным материалам в качестве его кадров не только полноценные генштабисты, переведённые туда вскоре после выпуска из академии, но и все остальные категории выпускников, включая откровенных неудачников и даже тех, для кого учёба там являлась лишь случайным эпизодом биографии и длилась всего несколько недель. Непосредственно в годы Гражданской войны велась подготовка новых кадров Генштаба как на территории Советской России, так и в «белой» Сибири. Часть выпускников ускоренных курсов периода Первой мировой войны (курсовиков) была причислена к Генштабу и переведена в него, однако эти факты не стоит абсолютизировать, отбрасывая не причисленных и не переведённых, поскольку переводы и причисления во многом являлись лишь формальностью, тогда как в качестве специалистов Генштаба выпускники и слушатели академии работали и без этого.

Считаю, что Сибирскую академию следует рассматривать как правопреемницу Николаевской, учитывая переход её практически в полном составе к белым, сохранение в ней прежнего преподавательского и административно-хозяйственного состава, программ, библиотеки и архива, ранее заведённого порядка работы. Из этой линии правопреемства выпадает созданная с нуля в конце 1918 года Академия Генерального штаба РККА, поэтому подготовленные ею кадры в общих расчётах не учитывались.

Этим методологические трудности не исчерпываются. Сотни генштабистов за время Гражданской войны успели послужить не в одном, а в двух, а подчас и в трёх или четырёх противоборствовавших лагерях. Даже в рамках антибольшевистского лагеря они нередко перемещались с одного фронта на другой, что также требует особого учёта.

Новые сведения, связанные с рассматриваемой темой, удалось получить не только путём пересчёта ранее опубликованных данных, касавшихся мест службы офицеров в годы Гражданской войны, но и за счёт связанной с её ключевыми периодами детализации статистики. Для этого были выбраны удобные в плане сопоставления и изучения динамики семь временных срезов: октябрь 1918 года, март, август и октябрь 1919-го, март и октябрь 1920-го, а также 1921—1922 гг.

Было установлено, что в Гражданской войне так или иначе принимали участие не менее 2837 выпускников и слушателей академии, включая ускоренные курсы. Не менее 1813 из них являлись выпускниками и слушателями довоенной академии (включая и «выпуск 1915 года» — так именовались окончившие два класса академии в 1914 году, выпуск которых после несостоявшегося дополнительного курса должен был прийтись на 1915-й). Следует отметить, что часть курсовиков окончила младший класс академии ещё в мирное время. Этих офицеров среди участников Гражданской войны оказалось не менее 956, в том числе 177 из них обучались в академии в Томске5. В отношении 68 офицеров данные о категории выпуска неизвестны.

Разумеется, не всегда точны сведения о нахождении того или иного офицера в конкретный срез времени. Основу базы данных составили списки Генерального штаба, дающие представление о должностном положении и местонахождении офицеров в определённый период. При этом в промежутках между датами списков и при наличии лакун местонахождение офицера не всегда удаётся определить. Однако поведение офицеров в остающиеся не документированными периоды зачастую можно реконструировать. Например, типичным в начале 1919 года был переход из украинской армии в РККА, а летом—осенью — в войска А.И. Деникина. Если кто-то из офицеров «проходил» по украинским спискам 1918 года, украинскому списку РККА 1919-го и врангелевскому на октябрь 1920-го, то, вероятнее всего, у белых он оказался при занятии ими Украины летом—осенью 1919 года. Таким образом, оправданным будет указание его на «белом» Юге на октябрь 1919-го и март 1920-го. Реконструируемые по такой методике данные будут содержать некоторую погрешность. К примеру, по «белому» Югу не удалось обнаружить списков Генштаба за осень 1919 и весну 1920 года. В результате прослеживаемые изменения численности курсовиков не вполне логичны — осенью 1919 и весной 1920 года их меньше, чем осенью 1920-го, хотя по логике событий должно быть наоборот. Тем не менее, поскольку в основе расчётов — персональный учёт кадров, то статистический обзор, несмотря на свою неизбежную неполноту, будет давать сравнительно точное представление о поведении генштабистов.

Используемые понятия «Южный фронт белых», «Восточный фронт белых» для отдельных периодов (например, Южный фронт на октябрь 1918 г.) в определённой степени условны и включают в себя разнородные и не всегда единые силы белых (например, Донская и Добровольческая армии в 1918 г.). Однако их применение для систематизации местонахождения офицеров представляется оправданным. Смысловым аналогом этого понятия может служить, например, определение «белые армии Юга России».  <…>

Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru

Автор:А.В. ГАНИН

Источник: http://history.milportal.ru