70-летие Победы советского народа в Великой Отечественной войне стало очередным информационным поводом для обсуждения в СМИ неоднозначного отношения солдат и офицеров Красной армии при вступлении на территорию Германии к военнопленным вермахта и местному населению. Пытаясь переписать историю Второй мировой войны, западные исследователи вновь пытаются превратить советского воина-освободителя в насильника и грабителя. При этом в качестве положительного примера приводятся наши союзники в той войне, в частности американцы, якобы благосклонно относившиеся к местным жителям и военнослужащим противника и не чинившие бесчинств, которые были свойственны якобы только «русскому медведю». Однако введение в научный оборот новых архивных источников, документальных свидетельств и мемуарной литературы опровергает данную точку зрения, демонстрируя истинное положение дел в рассматриваемый период.

Подтверждением тому являются доклады члена Военного совета 47-й армии генерал-майора И.Н. Королёва1 и члена Военного совета 8-й гвардейской армии гвардии генерал-майора А.М. Пронина2 «О взаимоотношениях немецкого населения и американских оккупационных войск», которые были подготовлены на имя члена Военного совета группы советских оккупационных войск в Германии генерал-лейтенанта К.Ф. Телегина после оккупации вышеуказанными советскими армиями в июле 1945 года ряда немецких городов.

Так, вступление американских войск в населённые пункты немецким населением в большинстве своём встречалось радостно и тепло. Причиной тому была фашистская пропаганда, описывавшая советских воинов варварами и насильниками и отдававшая предпочтение англо-американским оккупационным войскам. Известно немало примеров того, как перед приходом Красной армии гитлеровцы вели лживую пропаганду о зверствах, которые будут чинить русские над немецким населением. Фашистскими властями распространялись сфальсифицированные фотографии и листовки, якобы демонстрировавшие подобные зверства на ранее занятых территориях Германии3. Именно поэтому местное население со страхом за своё будущее ожидало прихода Красной армии. Бросая имущество, скот, а нередко и поджигая свои дома, оно почти всё бежало с гитлеровскими войсками или укрылось в лесах4. Были случаи самоубийств, в том числе массовых, среди жителей городов и сёл5. Советские бойцы находили целые семьи, которые кончали жизнь самоубийством. Сначала родители травили детей, а потом себя6.

Однако радость немцев от прихода американских оккупационных войск вскоре сменилась разочарованием и чувством обиды. Надежды, возлагавшиеся на американцев, оказались иллюзорными. Известно немало случаев, когда цветы, преподносившиеся жителями вступавшим в населённый пункт частям армии США, последними отвергались с заявлением: «Мы пришли к вам не как друзья, а как враги»7. Поведение союзных военнослужащих по отношению к местному населению с самого начала не отличалось особыми церемониями. Лежавшая у ног союзных войск поверженная Германия рассматривалась ими как военная добыча. Многие американские солдаты не считали чем-то недостойным грабить страну, которая ввергла мир в состояние войны.

Прежде всего, восприятие немецким населением американских оккупационных войск определялось их отношением к насущным вопросам жителей: снабжение продовольствием, восстановление промышленности и торговли, культурно-досуговое обслуживание и т.д.

Для американских властей было характерно индифферентное отношение к проблемам продовольственного обеспечения населения. В данном вопросе жители были предоставлены сами себе. В эту важную область интересов населения оккупационные власти либо вообще не вмешивались, либо проявляли формальный интерес. Например, в таком крупном промышленном центре, как Лейпциг, население почти не получало животных жиров, мяса, картошки. Совершенно очевидно, что такое равнодушие к нуждам людей не могло не отразиться на изменении отношения горожан к американцам.

В то же время советское правительство и военное командование в ходе освободительной миссии уделяли пристальное внимание вопросам продовольственного обеспечения восточноевропейских жителей, не делая при этом никакого различия по национальному или половому признаку. Так, 23 апреля 1945 года в ходе Берлинской наступательной операции командующий 1-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза Г.К. Жуков подписал директиву, согласно которой с целью снабжения населения Берлина продовольствием запрещалось его самовольное изъятие воинскими частями у населения, а командующему 5-й ударной армией генерал-полковнику Н.Э. Берзарину предписывалось часть своих транспортных средств обратить на вывоз из других армий продовольствия для питания берлинцев8. 8 мая 1945 года было подписано постановление ГКО «Вопросы Берлина», в котором была определена продовольственная норма на человека в день: хлеба — 400—450 г; крупы — 50 г; мяса — 60 г; жиров — 15 г; сахара — 20 г9.

Возвращаясь к рассмотрению вопросов оккупации американскими войсками территории Германии, необходимо отметить, что связь между военными комендантами и органами местного самоуправления была весьма слабой. Нередко американские власти оставляли городской магистрат и окружное управление почти в том же составе, что и при гитлеровском режиме. Приказы и распоряжения, которые в основном были посвящены регламентации жизни в городах, регулированию торговли и правилам уличного движения, издавались на немецком и английском языках за подписью бургомистра с согласия американской военной комендатуры10. Бургомистр г. Роннебурга Колльмайэр вспоминал, что военные коменданты сменялись очень часто, «последний пробыл на своём посту всего неделю… Коменданты меня почти не принимали и ограничивали свой интерес только женщинами»11.

Как вспоминал начальник Управления советской военной администрации земли Тюрингия генерал-майор И.С. Колесниченко, «за время кратковременной оккупации Тюрингии американские военные власти совершенно не меняли существовавший при фашизме аппарат органов самоуправления в районах, городах и общинах, только кое-где заменили бургомистров. Ими были также назначены “правительственный президент” земли доктор Г. Бриль и несколько “правительственных директоров”. Но так как всякая общественная деятельность американцами же была запрещена, то и президент, и директоры земельного управления ничего не могли делать для возрождения хозяйственной, политической и культурной жизни в Тюрингии»12.

Особое внимание американское командование уделяло правилам дорожного движения. Согласно приказу гражданские машины могли использоваться только в служебных целях и двигаться строго по правой стороне, уступая остальную проезжую часть для американских военных машин.

Немалое значение в снижении уважения к оккупационной администрации имел тот факт, что американские военные власти не только не поддерживали работу промышленности и торговли, но нередко запрещали их деятельность. Также в городах не организовывались никакие культурные мероприятия. В Лейпциге за всё время пребывания в нём американцев лишь несколько раз устраивались концерты. Согласно плану восстановления Тюрингии открытие театров, кино, библиотек и школ предполагалось лишь зимой.

Ещё больше укреплялось недовольство местного населения после прослушивания берлинского радио, когда оно узнавало об иной культурной жизни в Берлине и других немецких городах, которые находились в зоне советской оккупации. В связи с этим немцы недоуменно спрашивали: «Почему там всё разрешают, а здесь даже в футбол нельзя играть?»13.

Психологически отрицательно на немцев действовал и тот факт, что значительная масса американских военнослужащих держалась по отношению к ним официально, обособленно, явно избегая с ними разговаривать, ссылаясь на приказ своего командования «вести себя с немцами высокомерно и презрительно»14.

По рассказам очевидцев, военнослужащие американской армии нередко злоупотребляли плохим продовольственным положением населения, склоняя немецких женщин к сожительству с ними, насаждая тем самым проституцию, увеличивая количество венерических заболеваний как среди населения, так и среди солдат. Для борьбы с этим явлением в г. Криммишау полиция с согласия американских властей отбирала у немок, гулявших с американцами, удостоверения личности, а затем подвергала их медицинскому освидетельствованию15.

Жители Лейпцига, Цвиккау и Криммишау отмечали, что американцы вели себя грубо, вызывающе, производили аресты даже за незначительное по времени нарушение режима — нахождение на улице после наступления комендантского часа. Нередко американские солдаты отбирали у жителей спиртное и ценные вещи: фотоаппараты, часы, золото, бытовые радиоприёмники, предметы культурного наследия и т.д. Награбленное имущество отсылалось по военной почте в Америку. Когда же это явление приняло массовый и неконтролируемый характер, союзное командование вынуждено было выпустить специальную директиву, согласно которой к пересылке по почте домой разрешались только те предметы, которые имели нацистскую символику или принадлежали вооружённым силам Германии и были обнаружены на военных объектах. В каждую посылку вкладывалось разрешение, подписанное командиром части. И хотя практика отсылки домой награбленных в Германии ценных вещей полностью не прекратилась, она приняла контролируемый характер16.

Автор: ГУЖВА Дмитрий Геннадьевич — начальник отдела Научно-исследовательского института (военной истории) Военной академии Генерального штаба Вооружённых сил Российской Федерации, майор, кандидат исторических наук

Источник: http://history.milportal.ru

Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru

___________________

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Центральный архив Министерства обороны РФ (ЦАМО РФ). Ф. 233. Оп. 2380. Д. 41. Л. 268—270.

2 Там же. Л. 274—281.

3 Там же. Ф. 32. Оп. 11289. Д. 680. Л. 37.

4 Там же. Ф. 233. Оп. 2380. Д. 41. Л. 194.

5 Там же. Ф. 32. Оп. 11289. Д. 680. Л. 38.

6 Там же. Ф. 233. Оп. 2380. Д. 41. Л. 297.

7 Там же. Л. 274.

8 Там же. Л. 323.

9 Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 644. Оп. 1. Д. 414. Л. 3—5.

10 ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2380. Д. 41. Л. 268.

11 Там же. Л. 275.

12 Колесниченко И.С. Битва после войны. М.: Воениздат, 1987. С. 15, 16.

13 ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2380. Д. 41. Л. 276.

14 Там же. Л. 277.

15 Там же.

16 Лавренов С.Я., Попов И.М. Крах Третьего рейха. M.: ACT, 2000. С. 278.