Эта статья о стрельцах Московии или Московского государства, как принято считать с некоторого времени это уже не определённая небольшая территория, а почему-то вся Россия.Когда говорят о Москве сразу подразумевают всю Россию или наоборот, речь идёт о России значит это Москва.Но ведь это глубочайшее заблуждение, в которое вводят нас уже более трёхсот лет.Многие или большинство источников свидетельствующие о времени до петровского царствования это - иностранцы, как простые люди, торговцы, путешественники и т.п., так и учёные.А своих первоисточников в подлинном виде, нет или не афишируются или корректируются.Вся основа о прошлом России строится на чужих свидетельствах, и это только один факт который говорит о необъективности истории преподносимой русским людям.Вот яркий пример выше сказанного, работа о стрелецких полках их вооружении и обмундировании.     

Русское стрелецкое войско XVII в. Об истории стрелецкого войска в Русском государстве XVI — XVII вв. написано немало. Мы же хотим подробнее ознакомить любителей русской старины лишь с одним аспектом этой истории одеждой и вооружением стрельцов.

В сочинении итальянца Ф.Тьеполо, составленном по рассказам очевидцев, русская пехота середины XVI в. описывается следующим образом: «Пехота носит такие же кафтаны (как и конница — С. Л.), и немногие имеют шлемы. Прежде все они обыкновенно были вооружены луками, но теперь по большей части владеют аркебузом. Они же не носят ни копий, ни другого оружия, кроме меча и кинжала».

Одежда стрельцов с самого их возникновения была, очевидно, более единообразной. Так, например, уже в 1547 г. новгородским пищальникам предписывалось иметь для похода «однорядки или сермяги крашены». В 1571 г. стрельцы приказа Д. Уварова в Полоцке носили однорядки и кафтаны черного цвета. Некий «мундирный регламент», по всей вероятности, получили и учрежденные в 1550 г. Иваном Грозным «выборные стрельцы», давшие начало Стремянному приказу (полку). По свидетельству наблюдавшего их в 1583 г. англичанина Дж. Горсея, эти стрельцы носили одежду из бархата, шелка и стамеда красного, желтого и голубого цветов, то есть в комплект их обмундирования входили предметы разных цветов: красный кафтан с желтым подбоем и голубые шапки, кушаки или зипуны. Похоже, что первоначально единственным основным цветом кафтанов русских стрельцов был красный. Во всяком случае, в источниках рубежа ХVI-ХVII вв. упоминается только этот цвет. В 1599 г. еще один англичанин — У. Парри описывает царскую гвардию в красных кафтанах. В сочинении немца Г. Г. Паерле описываются виденные им в 1606 г. «пешие московские стрельцы... в красных суконных кафтанах, с белой на груди перевязью» и «2000 конных стрельцов, одетых также точно, как пешие». В том же 1606 г. П. Патерсон, описывая въезд в Москву Марины Мнишек, упоминает стоявшую позади царских драбантов (телохранителей) московскую пехоту «в красной китайчатой одежде».

По мере увеличения числа стрелецких приказов, увеличивалось и количество основных цветов их «служилого платья». П. Петрей, описывая выступление московского войска из лагеря в эпоху Смуты, упоминает в его составе «5000 стрельцов в зеленой одежде, с длинными пищалями» и «несколько тысяч стрельцов, одетых в красное платье (в оригинале - Rochen — кафтаны — С. Л.), с белою горностаевою опушкой».

Разорение страны в период Смуты не могло не сказаться на качестве военной одежды, — упоминания о «цветном платье» до 1620-х гг. исчезают со страниц документов. Если письменные источники второй половины XVI и первой половины XVII столетия относительно бедны известиями о стрелецком «служилом платье», то, начиная с 1650 г., таковые появляются в изобилии, как в русских документах, так и в записках иностранцев.

В реляции о выступлении русского войска в поход против Польши в мае 1654 г. описываются стрельцы приказа А. С. Матвеева «с мушкетами и в хорошей суконной обмундировке». Другая реляция описывает «шесть приказов царских стрельцов, в каждом приказе по 600 человек; все в кармазине, пурпуре и прекрасных кафтанах», а также «1200 царских стрельцов в прекрасной разноцветной одежде с золотыми принадлежностями». Архидиакон Павел Алеппский из свиты патриарха Антиохийского, наблюдавший 10 февраля 1655 г. возвращение царя Алексея Михайловича из польского похода, описывает пешие сотни, перед каждой из которых следовало большое знамя в сопровождении двух барабанщиков и сотник с секирой в руке. Архидиакон отмечает: «Если знамя было белое, то все ратники, за ним следовавшие, были в белом; если синее, то и ратники за ним в синем, и точно также, если оно было красное, зеленое, розовое и всяких других цветов».

Пленный поляк Михаил Обухович сообщает, что в числе прочих воинских частей на встрече имперских послов в мае 1661 г. присутствовал «пеший (стрелецкий - С. Л.) полк в пурпуровой одежде с десятью знаменами из белой китайки с черною. За ними другой стрелецкий полк, в голубой одежде с десятью знаменами, головою которого был Матвей Спиридонов. Третий полк, в зеленой и разноцветной одежде, под начальством немца с восемью голубыми знаменами. Четвертый пеший, с немецкими офицерами, желтыми знаменами, в красной одежде». Сам посол барон А. фон Мейерберг упоминает приставленный к нему «почетный караул из 50 стрельцов, в алое сукно одетых».

Русское стрелецкое войско XVII в. В 1667 г. на встрече польского посольства очевидец наблюдал четыре роты или сотни московских стрельцов, «всякая со своим особенным военным знаком. Первая рота была в голубой одежде, вторая в белой, третья в красной, а четвертая в зеленой». Другая реляция об этом же событии сообщает: «Каждый полк был хорошо обмундирован в особый цвет, в желтой новой обуви».

В сентябре 1675 г., сопровождая царский выезд в Троице-Сергиев монастырь, «шел полк стремянных стрелцов на конех в багрецовых кафтанах,... круг кореты и лошадей Царского Величества шли стрелцы по улице в зеленых кафтанах с батошками сребром витыми чернь отгоняя,... а по сторонам шла пехота вдоль по улице в белом платье с бердыши».

По сообщению голландца Б. Койэта, в 1676 г. русские стрелецкие полки имели зеленые, желтые, серые, белые, синие, красные, фиолетовые и пестрые кафтаны. 21 сентября 1680 г. в составе царского кортежа при походе в Троице-Сергиев монастырь находились 400 конных стрельцов Стремянного полка «в алых кафтанах с эолотными и серебряными нашивками».

В 1683 г. Э. Кемпфер достаточно подробно описал одежду виденных им русских стрельцов: «Кафтаны их были довольно нарядны, у одного полка из светлозеленого, а у другого из темно-зеленого сукна, застегнутые, по русскому обычаю, на груди золотыми шнурками длиною в одну четверть (18 см. - С. Л.)».

Имеющиеся источники, подавляющее большинство которых составляют свидетельства иностранцев, в описании цветов стрелецких мундиров далеко не полны и порою кажутся несколько противоречивыми. Это не удивительно, так как, пожалуй, вряд ли кому удавалось видеть все полки московских стрельцов одновременно, — не менее половины их, как правило, находилось на службе в полевой армии или в окраинных гарнизонах.Из всех иностранных источников наиболее полную информацию содержит акварель из альбома шведского офицера Э. Пальмквиста, выполненная им с натуры в 1674 г. Она изображает расцветку «служилого платья» и сотенных знамен четырнадцати из двадцати шести существовавших в то время московских стрелецких полков.При этом бросается в глаза особенность, отмеченная двадцатью годами ранее Павлом Алеппским, - соответствие цветов форменной одежды цветам ротных или сотенных знамен. В начале XX в. русский архивист С. А. Белокуров опубликовал документ о цветах кафтанов двадцати четырех московских стрелецких приказов. Судя по приведенным в нем именам и чинам стрелецких голов, документ может быть датирован 1670—1671 гг. Среди рукописей бывшего Румянцевского музея в фондах Российской государственной библиотеки хранится «Сборник или записная книга военного человека», относящаяся к первой четверти XVIII в. (Ф. 256, № 336). Помимо прочего в ней имеется аккуратно составленная неизвестыи автором таблица, содержания сведения о расположении слобод двадцати шести московских стрелецких приказов, их боевых кличах — «ясаках», численности и цветах кафтанов. Таблица «Записной книги» появилась позднее белокуровского документа — в конце 1670-х гг., так как в ней упомянуты 2 приказа сформирование в это время. Опираясь на все вышеприведенные материалы, можмо утверждать, что сложившаяся в середине XVII столетия схема цветовых различий «служилого платья» русских стрельцов до конца века оставалась неизмененной, — по мере сформирования новых приказов в нее добавлялись лишь новые цвета. По крайней мере, данные о них, приводимые в иностранных источниках, вполне соответствуют списку Белокурова и таблице из «Записной книги».

Еще одной характерной особенностью обмундирования русских стрелецких полков было то, что большинство из них носили жёлтые сапоги. Из четырнадцати, изображенных Э. Пальмквистом в 1674 г. стрелецких полков, лишь два показаны в сапогах иного цвета. Упоминания о желтой обуви русских стрельцов присутствуют и в других источниках.

Цветное «служилое платье» еще со второй половины XVI столетия имели и стрельцы городовых приказов. Голландец Н.Витсен в 1664—1665 гг. упоминает два полка новгородских стрельцов в красных и синих кафтанах. В мае 1669 г. шестистам стрельцам жилого Киевского приказа «моеора» Е. Чертовского были выданы на постройку кафтанов цветные «анбургские» сукна красные, зеленые, светло-зеленые, тёмно-зеленые, вишневые, лазоревые «на сто человек по цвету» и по куску лазоревого киндяка (хлопчатобумажной материи), предназначенного, очевидно, на подбой. В 1682 г. в Киеве среди прочих воинских припасов находилось «405 кафтанов стрелецких онбургского (гамбургского — С. Л.) сукна зеленого и лазоревого».

«Служилое платье», в готовом виде или материей, в XVII столетии русские стрельцы должны были получать ежегодно, а «городовые» — каждые 3—4 года. Мейерберг (1661 г.) свидетельствует, что русским стрельцам царь ежегодно «дает одноцветного по полкам сукна, из которого они сами шьют себе кафтаны, прикупая на свой счет приклад; однако ж отставные должны сдавать это платье новобранцам, или их наследники после их смерти казначею, для употребления других, поступивших на место умерших». «Цветное» или «лутчее платье» служило парадной формой одежды, то есть одевалось в «государские или праздничные дни», в остальное же время солдаты или стрельцы ходили в «платье простом», изготовленном из некрашеного сукна. Иногда стрельцам приходилось шить «цветное служилое платье» и за собственный счет. В 1682 г. одной из причин стрелецкого бунта, по словам его участников, было то, что полковники заставляли их строить на собственные деньги «кафтаны цветные с золотными нашивками, и шапки бархотные, и сапоги жолтыя». Построенное на свои средства «служилое платье», очевидно, хранилось дома. В описях имущества стрельцов Стремянного полка 1699 г. упоминаются «кафтаны красные суконные», причем, как правило, в двух экземплярах.

Об одежде стрелецких офицеров сведения довольно многочисленны. В 1571 г. литовские люди на Полоцком рубеже напали на стрелецкого сотника Б. Назимова «да с него сняли саадак да саблю да пансыр, да однорятку, да ферези, да кафтан». В Дворцовых разрядах под 16 апреля 1651 г. упоминаются головы и полуголовы стрелецкие «в ферезех и в чюгах золотных и в бархатных, в саблях оправных с чеканы и с топоры оправными ж». Польская реляция о царском походе 1654 г. описывает стольника и полковника А. С. Матвеева «в блестящей Московской броне, покрытой длинною парчевою одеждою». На приеме шведского посла 23 февраля 1662 г. в сенях Грановитой палаты «стояли полковники и головы стрелецкие, в ферезеях в золотных и в бархатных». В том же виде предстают они и на встрече английского посла в 1664 г. Роскошную одежду стрелецких командиров отмечает в этом же году в своем дневнике Н. Витсен. В письмах австрийского и польского послов о царском выезде на богомолье в сентябре 1675 г. достаточно подробно описана одежда стрелецких офицеров. Полковник Ф. И. Янов по кличке «Степан» ехал перед своим приказом в одежде, украшенной жемчугом, верхом на аргамаке, «у которого узда по истине вся серебряная с чепьми золотными, а повод шелковой с золотом перетыкан, седло красного бархату травчатого, а чапрак весь волоченого золота был». Самого царя сопровождал Стремянный полк под командованием стольника и полковника Юрия Петровича Лутохина, который «ехал на Турском коне в бархатной ферезеи», и полуголовы (или подполковника) Семена Грибоедова «в бархатной ферезее на рысях (на рысьем меху — С. Л.) на лошади изрядной». В «Дворцовых Разрядах» 1670-х гг. стрелецкие головы и полуголовы описываются «в ферезеях и в кафтанах Турских в бархатных и в объяринных цветных».

Судя по вышеизложенному, специфически «офицерским» типом верхней одежды была ферязь (от тюркского «ферадже», или от латинского «torensis» — нарядное платье). Указ 1681 г. прямо называет ферязь «служилым платьем», то есть чем-то вроде мундира, в отличие от однорядки и охабня.

Созданный в 1670-х гг. «живописный лист» «Чертеж изображения в лицах отпуск стрельцов в судах водяным путем на Разина» дает представление и о цветах офицерского «служилого платья». Командир сборного отряда московских стрельцов голова Лопатин и его офицеры изображены в ферязях и зипунах, цвета которых так или иначе соответствуют цветам одежды рядовых.

В XVII в. музыканты (барабанщики и сиповщики (флейщики) стрелецких полков не имели никаких особенных отличий в цвете и покрое одежды от прочих чинов. Во всяком случав, ни изобразительные, ни документальные источники о таковых не сообщают.

Типовой комплект пехотного вооружения, сложившийся в «непременных» войсках Московского государства во 2-й половине XVI в. практически не менялся до самого конца XVII в. Дж. Флетчер в 1588 г. сообщает, что московские стрельцы «не носят никакого оружия, кроме самопала в руке, бердыша на спине и меча сбоку». К этому можно добавить свидетельство Г. Г. Паерле о том, что виденные им в 1606 г. стрельцы «имели длинные ружья с красными ложами» и белые перевязи с зарядцами на груди. О том, сколь мало изменилось стрелецкое вооружение, можно судить, сравнив описание Флетчера со свидетельством, оставленным столетие спустя, в 1683 г., его земляком Э. Кемпфером. Виденное им вооружение стрельцов «состояло из ружья, коим отдавали они честь; бердыша, имеющего вид полулуния, воткнутого перед каждым в землю, и сабли, с боку привешенной».

Стрелецкие ружья или самопалы имели кованый граненый ствол длиной 800—1200 мм и калибром 12—20 мм, крепившийся в березовой или кленовой ложе с прямым (так называемым «многопрофильным») или расширяющимся к концу (так называемым «мушкетным») прикладом. Для воспламенения заряда служил фитильный замок - «жагры» отечественного или иностранного производства. С начала XVII столетия на пехотных ружьях все чаще стал применяться ударнокремневой замок русского или карельского типа. До середины XVII в. стрельцы воооухались ружьями преимуществественно русской работы.

С начала 1630-х гг. огнестрельное оружие стави закупать в большом количестве заграницей. В 1631—1640 гг. было куплено 5 014 мушкетов, 3 648 из которых были с фитильными замками, остальные с кремневыми. В 1647 — 1652 гг. из Оружейного и Ствольного приказов в армию поступило 10 172 мушкета с фитильными и 21 922 — с кремневыми замками. Эти цифры наглядно доказывают, что на пехотном оружии кремневый замок постепенно вытеснял из употребления замок фитильный.

Стрельцы плохо принимали «немецкие» мушкеты и заменять ими свое привычное оружие не спешили. Вообще, в пристрастиях к определенным типам огнестрельного оружия в XVII столетии русские были достаточно консервативны. Если мушкеты иностранного или отечественного производства, в конце концов, заменили в стрелецком вооружении старозаветные самопалы, то еще очень долго, практически до самого конца XVII в. стрельцы предпочитали мушкеты «с жагры» оружию с кремневыми замками, считая последние менее надежными.

В тех случаях, когда московские стрельцы, что особенно касается Стремянного полка, выступали в конном строю, они вооружались карабинами. Не нужно думать, что они имели вооружение кавалерийского образца. Польский резидент М. Свидерской, наблюдавший царский выезд 1675 г., отметил, что стрельцам к карабинам не хватает седельных пистолетов, и оттого они не кажутся настоящей кавалерией. Карабины относились к так называемому «нарядному» оружию, которое для особо торжественных случаев выдавалось из Оружейной палаты, а по окончании церемонии возвращалось обратно. С 1670-х до конца 1690-х гг. такое оружие было обязательной принадлежностью парадной формы одежды Стремянного полка и выборных стрельцов прочих русских полков.

В середине XVII в. боеприпасы стрельцам отпускались из расчета 1 фунт пороху, 2 фунта свинца и 4 фунта фитиля в месяц на человека. Для ношения и хранения этих и других ружейных припасов служил так называемый банделир. Он представлял собой одевавшуюся через левое плечо кожаную перевязь шириной 6—8 см с кожаной сумкой, в которой хранился запас пуль, сала, пыжей и принадлежностей для чистки оружия. К перевязи на шнурах привешивались «зарядцы» — оклеенные кожей точеные из дерева трубки с крышечками для хранения пороха.

Число зарядцев было различным. В «Учении и хитрости ратного строя» говорится об одиннадцати зарядцах, в одном из которых должен был храниться порох для подсыпки на полку. На банделире русской работы из арсенала Троице-Сергиевой лавры — 8 зарядцев. Обычное же количество их равнялось 12, благодаря чему банделир на европейском солдатском жаргоне XVII в. назывался «двенадцать апостолов». В дополнение к банделиру полагалась пороховница-натруска, в которой хранился порох, насыпаемый на полку. Каждому стрельцу для несения боевой службы выдавались кусок фитиля в сажень (216 см) или три длиною, который просто привязывался к сумке или банделиру. Горящий конец фитиля вставлялся в металлическую трубку с зажимом и вентиляционными отверстиями — «ночник», служивший для маскировки фитильного огонька вечерней и ночной порой и предохранения его от сырости в ненастье. Запасной порох и пули носили каптенармусы в специальных сумах и «каптенармусных бочках». Несколько таких бочек «в красных говяжих кожах» еще в конце 1710-х гг. хранились с прошлых времен среди воинских припасов Архангелогородского гарнизона.

Едва ли не самым замечательным предметом русского пехотного оружия был бердыш — топор на длинной рукояти с широким лезвием в виде полумесяца. Изготовление бердышей, по крайней мере в XVII в., производилось по определенным стандартам. В 1656 г. особым указом было предписано «топорки и бердыши» делать по единому образцу на древках длиной 2 аршина (142 см) с железными «копейцами» внизу, «чтоб можно было в землю воткнуть». Бердыш удачно сочетал в себе качества холодного оружия, весьма эффективного в рукопашном бою, и подсошка — упора для стрельбы из тяжелого ружья или мушкета. Воткнутый в землю, бердыш не мешал при подготовке выстрела, а в походе носился за спиной на прикрепленном к древку погонном ремне.

В царствование Алексея Михайловича и позднее делались неоднократные попытки унифицировать холодное оружие в пехотных и драгунских полках с целью приведения его в соответствие с европейской боевой практикой. Одним из первых известных распоряжений на этот счет был указ, посланный царем в 1660 г. в действующую армию боярину и воеводе Василию Борисовичу Шереметеву. По этому указу стрельцам, солдатам и драгунам надлежало иметь шпаги, а вместо бердышей короткие пики «с копейцы на обоих концах». Бердышами вместо шпаг и пик вооружались 200 человек в каждом стрелецком приказе и 300 человек в каждом драгунском или солдатском полку. Кроме того часть людей «по рассмотрению» следовало вооружить длинными пиками.

Для стрельцов портупейным холодным оружием еще с XVI в. служила сабля, но с конца 1640-х гг. стали использоваться и шпаги. В большинстве своем они закупались заграницей. Только с 1640 по 1647 г. было закуплено 12 578 шпаг с ножнами. Починка поломанного оружия и изготовление портупей производились уже русскими мастерами. Только в марте 1649 г. в Оружейном приказе было заготовлено 6 000 «поясов шпажных». «Дворцовые Разряды» впервые упоминают шпаги у русских стрельцов 16 апреля 1651 г. Судя по источникам, «пик» увлечения шпагами для стрельцов приходился на 1650—1660-е гг., после чего они вновь были заменены саблями. Определенного типа пехотной сабли не существовало. Пальмквист в 1674 г. изображает у стрельцов сабли с полузамкнутыми гардами польского типа.

Некоторые виды древкового холодного оружия служили в качестве строевого рангового отличия. В стрелецких полках ранговым оружием сотников или капитанов служили протазаны. Головы и полуголовы использовали в этом качестве чеканы и топоры.

Основным музыкальным инструментом в стрелецких полках был барабан, вошедший в употребление в начале XVII столетия. Он состоял из деревянного кадла, или «лукошка», и двух обручей для натягивания кож. Барабанные «лукошки» покрывались росписью или позолотой. На изображениях того времени роспись барабанов представлена в виде вытянутых равнобедренных треугольников, или «клиньев», раскрашенных в
«мундирные» цвета полков. Существовали, очевидно, и другие варианты раскраски.

Носили барабаны на кожанных или шёковых перевязях с металлическими крюками, пряжками и запряжниками. Судя по документам 2-й половины XVII в. «тесьмы барабанные» были длиной в два аршина (144 см), а шириной 1,5 вершка (6,75 см). Для предохронения барабанов от сырости и прочих повреждений служили чехлы или чемоданы, строившиеся, как правило, из разноцветного сукна.
 

 Как-то общепринято считать, что настоящая армия в России появилась только с появлением на престоле императора Петра I, именуемого также Петром Великим. Естественно, считается, что и униформа в Русской армии появилась в это же время и даже первым полком, одетым в униформу считается тогда еще петровский потешный Преображенский полк.

В этих утверждениях много правды, вот только требуется уточнение, без которого эта правда оказывается усеченной и какой-то скользкой. Уточнение состоит в том, что при Петре I в России появилась армия европейского характера и униформа же появилась европейского типа и стиля.

А вот то, что до Петра Россия не имела армии вообще (мол, так - какое-то собираемое на время войны не то войско, не то ополчение) и, соответственно, об униформе и говорить не приходится, утверждение весьма спорное.

Автору стоит признаться, что и он долгое время стоял на этих позициях. Однако, по мере того, как ростки истинной исторической информации упрямо   пробиваются как сквозь асфальт официальной истории советского периода, так и сквозь бетон современной демократической российской не менее официальной историографии, столь старательно укладываемый поверх истории коммунистического толка, становится все больше известно о руской военной истории допетровских времен.

Не углубляясь во времена Рюрика, ограничимся временами более близкими.

Итак, руские летописи сообщают, что в 1550 году (а это век XVI) царь Иван IV (Иван Грозный) "Учинил у себя царь выборных стрельцов и с пищали три тысячи человек, а велел им жити в Воробьевой слободе...".

Говоря современным языком, Иван Грозный сформировал на контрактной основе постоянный стрелковый полк численностью в три тысячи человек и определил ему местом дислокации Воробьеву слободу. Следовательно, в середине XVI века в России существуют части регулярной армии.

Имели ли они единую униформу? Вот что пишет английский купец того времени, торговавший в Москве Д.Горсей:
"...Московские стрельцы очень опрятно одеты в бархатные, разноцветные шелковые и стамедные одежды разных цветов... тысяча стрельцов в красных, желтых и голубых одеждах". Не вполне четкое описание единой униформы, но однозначно отрицать ее наличие тоже нельзя.

Датируемые 1599 годом записи англичанина В.Парри позволяют однозначно утверждать - в конце  XVI века московские стрельцы имели единообразную униформу. Вот что он пишет: "...гвардию, которая была вся конная, числом 500 человек, одетых в красные кафтаны...". Была ли она единообразна и по покрою, утверждать не беремся, но вот описание русских стрельцов, данное в 1606 году неким Паерли :"...были построены в два ряда пешие московские стрельцы до 1000 человек в красных суконных кафтанах с белой на груди перевязью...".

Сохранившиеся рисунки начала XVII века позволяют однозначно утверждать, что в это время стрельцы имели единую по покрою униформу, цвет которой зависел от полка. Представляем реконструкцию рисунка, изображающего московских стрельцов в 1613 году.

Из него видно, что оба стрельца одеты в одинаковые по покрою и украшениям кафтаны. Цвет кафтанов и сапог разный, но единое вооружение и амуниция. Оба имеют одинаковые металлические шлемы, одинаковые фитильные ружья (пищали), сабли и бердыши. Через плечо одинаковые ремни с подвешенными к ним деревянными пенальчиками для пороховых зарядов. Эта амуниция называлась "берендейка".

Бердыши использовались  как древковое холодное оружие, так и как подпорка для тяжелого фитильного ружья при стрельбе.

Фитильное ружье того времени имело калибр 22 мм. и весило до 8 кг.

Разные цвета кафтанов и сапог при едином покрое и украшениях, одинаковости вооружения и аммуниции достаточно точно показывают, что эти два стрельца принадлежат к разным стрелецким полкам.

По утверждениям М.М.Хренова военное обмундирование стрельцов начала XVII века состояло из длинного платья типа ферязи с отложным воротником, шапки с меховым околышем либо железного шлема, перевязи (берендейки) белого цвета, носимой строго через левое плечо.

Заметим, считается, что впервые в Европе единообразную и обязательную для всех   униформу первыми надели солдаты английской парламентской армии Кромвеля в 1645 году, а вообще, считается, что армейская униформа стала рапространяться по Европе из Франции примерно с 1670 года. Однако, здесь мы отчетливо видим, что в России униформа появилась еще в середине XVI века, а   середине XVII, когда просвещеная и передовая Европа стала одевать своих солдат в униформу, для России она была давно привычной армейской одеждой.

Первые изображения, которые однозначно идентифицируются как изображения  русской военной униформы  московских стрельцов   датируются серединой XVII века,  когда эту униформу в своей работе, посвященной  руским вооруженным силам, зарисовал и описал австриец Кемпфер: "...кафтаны их были довольно нарядны, у одного полка из светло-зеленого, а у другого из темно-зеленого сукна, застегнутые по русскому обычаю на груди золотыми шнурками длиною в одну четверть...".

Наиболее подробно и точно описал униформу московских стрельцов шведский офицер Э.Пальмквист, служивший  русскому царю в 1674 году.

Итак, Э.Пальмквист. 1674 год.

Шапка:
Бархатная с высоким колпаком и меховым околышем. Цвет колпака зависит от полка. Мех у рядовых стрельцов овчинный, у офицеров (начальных людей) соболинный. На передней части колпака у офицеров золотая эмлема в виде короны.

Верхний кафтан: Восточноевропейского типа, застегивается справа налево на шарообразные или плоские круглые золоченые пуговицы. Петлицы цветного (по полку) шнура с кистями по концам. У офицеров часто из золотого или серебряного шнура.  Число рядов петлиц и пуговиц регламентирется по полкам. Иногда вместо шнуров золотой или серебряный галун. Воротник стойкой. По бокам на полах небольшие разрезы, застегивающиеся на три пуговицы с такими же петлицами. Длина кафтана немного выше щиколоток.
Такой же кафтан для холодного времени подбивался овчиной или мехом и имел меховой шалевый воротник, меховую оторочку низа рукавов. В верхней части обеих рукавов проделаны прорехи, оттороченные мехом.
Кафтан подпоясывается матерчатым кушаком из цветной ткани (по полкам), у офицеров кушак  с золотым шитьем, бахромой и кистями на концах. Перчатки коричневой кожи с мягкими крагами, у офицеров перчатки  с жесткими крагами и украшены золотым шитьем и бахромой.

Зипун:
Надевается под кафтан. Имеет цвет одинаковый с кафтаном. Цвет одинаковый с кафтаном. Застегивается на такие же пуговицы. Воротник стойкой или без воротника. Длина выше колен. У офицеров воротник и борта отделаны золотым или серебряным галуном.

Штаны:
(порты) прямого покроя узкие в коленях, длиной до середины голени. Цвет не регламентируется. Украшений нет.

Сапоги:
Кожаные цвета, присвоенного данному полку, с каблуками. Высота до колен.

На рисунке изображены слева два офицера, о чем свидетельствуют короны на шапках, кушак с кистями, трость вместо ружья и бердыша; справа два ярдовых стрельца. Все четверо принадлежат к разным полкам. Офицеры, одеты дополнительно в нерегламентируемые меховые плащи, которые они могли носить взамен кафтана на меховой подкладке.

 Э.Пальмквист сохранил для нас расцветки униформы  четырнадцати из двадцати стрелецких полков, имевшихся в Москве к 1674 году. Полки именовались по именам командиров.

 Однако, это расцветки, так сказать, парадной одежды. Для выполнения повседневных обязанностей, военных походов стрельцы надевали полевую униформу. в те времена называемому "носильное платье". Имея, тот же самый покрой, что и вышеописаннная, нсильная одежда шилась из сермяжной ткани серого, черного, коричневого или вообще неопределенного цвета.

Знаков различия офицеров по чинам (а таковые к этому времени уже имелись) не существовало.

Чины  стрелецких полков  к  1670 году

Впрочем, книга "Энциклопедия военного костюма. Европейский солдат за 300 лет. 1618-1918" приводит изображение   офицера из стрелецкого полка Степана Янова в строю, имеющего в отличие от рядовых стрельцов вместо ружья протазан с государственным гербом и красной кистью, как символ своего должностного положения. Если учесть, что с 1719 года в армии Петра Великого   чины офицеров в строю различались по цвету кисти протазана:
*подпоручик - зеленая;
*поручик - красная;
*капитан-поручик - синяя;
*капитан - белая;
*майор -серебро с золотом;
*подполковник - серебро;
*полковник - золото,

то можно предположить, что и в XVII веке в стрелецких полках чины офицеров различались примерно по этому же принципу. Тогда перед нами пятидесятник или что-то вроде современного старшего лейтенанта. Да и то сказать, только в середине XIX века в Русской Армии знаки различия званий появились на эполетах. До этого в некоторых случаях чины можно было различить по горжетам (офицерский шейный знак), которые офицеры надевали лишь при определенных видах формы.

Вооружались стрельцы 22 мм. фитильными ружьями,  именовавшимися в России пищалями или ручницами (рушницами), весившими около 8 кг. Дальность стрельбы 150-200м. Рассеивание на предельной дальности около 3-4 метров, т.е. имело смысл стрелять только залпами всем полком или сотней, по меньшей мере.

Это было их основное оружие. Не случайно полки назывались стрелецкими, или говоря современным языком, стрелковыми полками.

Конечно, к середине XVII века уже существовали гораздо более удобные в обращении кремневые ударные замки, однако они были весьма дорогими для того времени и вооружать кремневыми ружьями двадцать полков (около 30-40 тыс. человек) для русской казны было неподьемной задачей.

Штыков или багинетов эти ружья не имели. В качестве холодного оружия для рукопашной схватки стрельцы имели бердыши, которые одновремено использовались и как опора для ружья, и сабли, в то время бывшими вовсе не лишними для стрельцов.

Сабли по своим размерам и форме не регламентировались. В этом нет ничего странного. Даже в конце XIX века казакам разрешалось носить "дедовское холодное оружие", как и во многих случаях офицерам. Регламентация холодного оружия больше связана с развитием промышленного производства оружия, нежели с требованиями единообразия.

Принадлежности для заряжания ружья носились на так называемой "берендейке", т.е. ремне, носимом через левое плечо. Кроме пенальчиков с пороховыми зарядами (зарядцы) к берендейке подвешивались сумка для пуль, сумка для фитиля, рог с порохом для натруски пороха на полку ружья.

Из зарядца в ствол ружья насыпалась заранее отмеренная порция пороха, из сумки для пуль доставлась пуля, которая вкладывалась в ствол и прибивалась шомполом, на полку из рога насыпался затравочный порох, к собачке замка прикреплялся заранее раздутый фитиль. После этого оставалось по команде нажать спусковую скобу и прижать фитиль к полке.

Гораздо более удобных в обращении бумажных патронов, в котором вместе объединялись пуля и пороховой заряд, а также бумага для пыжевания, к этому времени еще не было изобретено. Так что, стрелецкий полк мог давать залп не чаще чем один раз в две минуты.

Обмундирование стрельцы получали от казны или шили в полках по утвержденным образцам из материи, получаемой опять таки из казны. Обмундирование должно было выдаваться ежегодно. Всеми делами стрелецких полков ведал так называемый Стрелецкий Приказ (прообраз современного Главкомата Сухопутных войск)

Кроме четырнадцати московских стрелецких полков в разных городах России имелись и   городовые стрелецкие полки и пограничные стрелецкие полки. Их количество, дислокация к настоящему времени неизвестны. Известно лишь, что обмундирование им выдавалось лишь раз в три-четыре года, так что городовые стрельцы были обеспечены хуже столичных.

Каждый полк имел свое знамя. Слева показаны русское военное знамя и знамена четырнадцати московских стрелецких полков.

Отсюда видно, что знамена стрелецких полков не носили характера "священной воинской хоругви", а имели чисто утилитарное предназначение - служить на поле боя ориентиром для военачальников, с тем. чтобы они видели где какой полк находится.

Разумеется, что Русская армия XVII века состояла не из одних только стрелецких полков. Кроме них имелись еще наемные иноземные части или полки иноземного строя, набираемые из иностранцев. Это пехотные солдатские полки, конные рейтарские полки, конные драгунские полки. Кроме них продолжала существовать и иррегулярная дворянская поместная конница и иррегулярные казачьи части.

К последней четверти XVII века от иностранных наемников стали постепенно отказываться и заменять их в полках иноземного строя русскими людьми. Эти полки уже называли солдатскими полками нового строя. Сведений об их униформе не имеется. Набор и в эти полки осуществлялся по добровольческому принципу.

Послесловие (Это можно не читать).

Итак, мы видим, что  задолго до Петра I в России сложилась регулярная армия, имевшая определенные штаты, единую униформу, единообразное вооружение, офицерский состав, стройную вертикаль власти. Добавим, что еще в начале XVII века Онисим Михайлов составил "Устав ратных, пушечных и иных дел", т.е. Русская армия имела и единые боевые уставы. Был выработан и добровольческий принцип комплектования войск.   Комплектование стрелецких полков осуществлялось на добровольной основе из вольных людей, причем сложилось целое сословие военно-служилых людей, т.к. служба в стрелецких полках быстро стала наследственным семейным делом.

Однако, стрельцы не сыграли роль здорового армейского ядра и не стали основой создания мощной современной для того времени  армией, хотя для этого имелись все предпосылки. Стрельцы стали постоянной головной болью для режима. Бесконечные стрелецкие бунты, использование стрельцов различными политическими группировками для давления на престол, для борьбы за место на троне стали русской повседневностью.

В чем же причины?

Самой основной и главной причиной было то, что создав стрелецкие полки, власть регулярно не выполняла своих обязательств по их содержанию. Постоянные многолетние невыплаты денежного довольствия, несвоевременная выдача обмундирования, с одной стороны приводили стрельцов к недовольству царями, с другой понуждали их искать другие источники существования (торговля, ремесленничество, хлебопашество). В таких условиях любые попытки привлекать стрельцов к военному обучению, к участию в военных походах лишь усиливали антагонизм стрельцов по отношению к властям.

Стрелецкие полки становились оппозиционной властям силой. Как чисто военная сила в силу вышеуказанных причин они не могли быть надежной защитой государству, а вот как средство для свержения того или иного царя они подходили наилучшим образом - вооружены, организованны и обижены режимом.

Современные российские власти, создавая армию по контрактному принципу, наступают на те же самые грабли. Они хотят иметь высококлассную профессиональную армию, но раскошеливаться (как и цари Алексей Михайлович и затем Федор Алексеевич) на нее они и не хотят, да и не могут (бюджет России просто напросто не выдержит такой нагрузки).

Зарплата контрактников настолько мизерна, что под армейские знамена сегодня  собираются по большей части люди обездоленные, бездомные, без образования и специальности, заранее обиженные жизнью, но отнюдь не лучшие по своим моральным качествам, не лучшие специалисты,  и далеко не все из них стремятся стать профессионалами в военном деле. Добавим к тому то, что и этих людей власть с редкостным постоянством и усердием   обижает и обманывает, не додавая даже того, что обещала, не выплачивая годами тех же "боевых", "пайковых", не обеспечивая жильем, вдобавок отнимая ранее ею же предоставленные льготы.

Т.е. современные росийские демократические власти сами создают опасные для себя военно-политические силы, копают себе могилу. Такая контрактная армия вряд ли будет способна защищать страну, но ее скоро станет очень легко поднять на мятеж и для этого она подходит наилучшим образом - организованны, вооружены и обижены властью. Причем, обижены не только солдаты и сержанты контрактники, но и прапорщики и офицеры. Плюс солдаты срочной службы, набираемые сегодня в основной своей массе из самых беднейших слоев населения, т.е. тоже из тех, для кого демократическая власть злая мачеха.

Сегодня для мятежа нет только определенной идеи и авторитетного политика сталинского толка, которому поверит армия. А когда (я не говорю "если", я говорю "когда" !) эти два момента возникнут и совпадут, то  вся российская демократия не проживет и трех дней, и мы получим своего Пиночета (тоже ведь в сентябре 1973г.в Чили всю демократию и социализм за один день начисто смела обиженная и униженная армия).

Петр I нашел радикальное решение этой проблемы. Он ликвидировал стрелецкие полки (то бишь набор полков по контракту), перешел к принудительному набору солдат (читай - набор армии по призыву), а костяк армии - офицерский состав поставил выше всех сословий в стране,  и сделал для высших слоев общества офицерскую службу обязательной. Он заставил аристократов самих защищать свою империю.

И это совершенно правильно - Ты считаешь себя со своими большими деньгами хозяином страны? Это твоя страна? Это твой режим? Он обеспечивает тебе богатство и процветание? Так изволь сам  защищать и эту страну и этот режим, а не спихивать эту обязанность тем нижним слоям, для которых по большому счету все равно кто правит в стране - большевики, демократы или нацисты; ведь станки вертятся одинаково при всех режимах, земля рожает хлебушек при любой власти. Иначе солдатские штыки спихнут тебя за бугор,   после чего тебе только и останется, что проедать то, что успел вывезти, да писать мемуары о том, как ты любил Россию и сколько хорошего ты для нее сделал. Слабое утешение восхвалять себя, став политическим трупом и лишним человеком в своей Родине.