Семьдесят лет назад, 28 июля 1942 года народным комиссаром обороны СССР был подписан приказ № 227, более известный как «Ни шагу назад!» — приказ, ужесточавший дисциплину в Красной армии, запрещавший отход войск без соответствующего разрешения, вводивший формирование штрафных подразделений и заградительных отрядов. Этот документ до сих пор вызывает жаркие споры исследователей. Помог ли он стабилизировать сложную обстановку на фронте, не был ли он чрезмерно жестоким — эти и другие вопросы продолжают дискутироваться в обществе. Сегодня мы публикуем отрывок из воспоминаний ветерана Великой Отечественной войны Михаила Тимофеевича Шевлягина, волею судьбы ставшего штрафником.

Желание написать о службе в 76-м отдельном штрафном батальоне Южного фронта возникло у меня после просмотра по телевидению фильма «Штрафбат», поставленного режиссёром Николаем Досталем по сценарию Эдуарда Володарского.

Вскоре появились рецензии и отклики на фильм. В основном отрицательные, за редким исключением — положительные. В одной из опубликованных статей её автор Пётр Черняков пишет, что «по сути штрафбат — это сага обо всей нашей стране, бывшей в те годы огромным штрафбатом, и дань памяти жертвам войны».

Отдавать дань памяти погибшим, показывая надуманно лживые сцены войны, — кощунство. Авторы «Штрафбата» настойчиво внедряют в сознание народа и особенно молодёжи мысль о том, что победу в войне одержали штрафники, которых под дулами автоматов и пулемётов гнали на немецкие траншеи заградотряды, а при попытке к отступлению — беспощадно расстреливали. Что ни эпизод, то ложь.

Я как бывший штрафник утверждаю — всё было далеко не так.

Нас, фронтовиков, осталось мало. Нас не слышат, с нами не считаются, мы уже не то сообщество, которое было двадцать— тридцать лет тому назад. Но пока мы живы — не позволим клеветникам унижать Россию, глумиться над Победой и победителями. Все должны знать, что фашизм победили не штрафбаты и заградотряды. Победу одержала Красная армия при поддержке всего народа. Штрафбаты, хотя и решали конкретные боевые задачи, но не они определяли общий конечный успех. Да и атмосфера в штрафных батальонах была несколько иной, чем та, которую нам представили в кинофильме.

Наша 98-я отдельная стрелковая бригада в составе 28-й армии Южного фронта с боями прошла от Астрахани через калмыцкие и сальские степи до реки Миус. Участвовала в освобождении многих населённых пунктов — Сальска, Зернограда, Батайска, Ростова-на-Дону. В конце февраля 1943 года заняла оборону на восточном берегу Миуса, в районе Ново-Ясиновка, Куйбышево, совхоз им. Горького.

В конце июня 1943 года в соответствии с директивой Генерального штаба на основе стрелковых бригад стали создаваться 127-я, 221-я и другие стрелковые дивизии в составе 5-й ударной армии. Они получали пополнение офицерским, сержантским и рядовым составом, оснащались новым вооружением, автотранспортом, связью, инженерным имуществом. 5-я армия готовилась к прорыву Миус-фронта — одного из крупнейших узлов обороны противника на юге страны.

Более месяца я ждал назначения в одну из вновь сформированных дивизий. Но, увы, не дождался. В середине июля вызвали в штаб армии. Офицер штаба заявил мне и ещё двум офицерам — А.Н. Попову и Н.Г. Матевосяну, что дивизии полностью укомплектованы, и нам надлежит убыть в часть, расположенную вблизи г. Шахты Ростовской области, в которой формировался офицерский резерв армии. А между тем из штаба армии невооружённым глазом было видно — Миус-фронт в огне и дыму. Шла мощнейшая артиллерийско-авиационная обработка немецкой обороны, по окончании которой войска должны были начать штурм. Большие потери наших войск в наступлении были неизбежны.

Считая решение по отношению к нам несправедливым, пытались возражать: сегодня свободных должностей нет, завтра будут. Это хорошо понимал и офицер штабарма. Однако ответ был кратким и жёстким: приказы не обсуждают, а выполняют — получите предписание и убывайте в резерв.

Решил попрощаться с бойцами своего взвода. Восемь месяцев в мороз и пронизывающий ветер, при остром недостатке воды и пищи прошагал с ними в непрерывных боях 400 км. Потерял всего двух человек, хотя 98-я стрелковая бригада за тот же период лишилась 70 проц. личного состава. Я старался сохранить своим солдатам жизнь, избегая неоправданных рисков. До сих пор помню их лица и фамилии — Иванов, Суханов, Байзаков, Алиматов…

Перед строем объявил, что убываю в другую часть. Каждому пожал руку, поблагодарил за службу, пожелал всем честно выполнить свой солдатский долг, а главное — вернуться после победы домой живыми и невредимыми. У многих появились слёзы, не сдержался и я. «Лейтенант, возьми нас с собой», — попросил мой помкомвзвода Иванов. «Если бы только мог…» — ответил я.

В Ростов-на-Дону прибыли 1 августа. Центр города в руинах. Многострадальный город дважды переходил из рук в руки. Во всем чувствовалась близость фронта. Многочисленные заставы на дорогах, военные патрули, зенитные орудия, много военных. Однако город медленно, но уверенно возвращался к мирной жизни. Разрушенные здания восстанавливались. Работали магазины, кинотеатры, кафе, столовые. По вечерам в парках звучала музыка. Водоворот мирной жизни в сочетании с хорошей погодой захватил и нас — трёх офицеров-фронтовиков. Время было, и мы решили немного отдохнуть. Молодые ростовчанки наперебой приглашали на танцы. Их можно было понять — в течение 7 месяцев они жили под оккупантами, в постоянном страхе быть угнанными в Германию на принудительные работы. Во время одного из вечеров нас задержал военный патруль, проверил документы и без каких-либо объяснений препроводил на гарнизонную гауптвахту, где мы просидели два дня. Что происходило в эти дни за железной дверью, мы не знали, нас ни о чём не спрашивали, никаких объяснений не требовали. Лишь на третьи сутки дежурный по гарнизону объявил: за опоздание на три дня с прибытием в офицерский резерв приказом по Ростовскому гарнизону направляемся в 76-й отдельный штрафной батальон Южного фронта сроком на 1 месяц.

Автор:ШЕВЛЯГИН Михаил Тимофеевич — ветеран Великой Отечественной войны