В отечественной историографии тема
«Женщина и война» до сих пор остаётся недостаточно изученной. В
советское время большая часть научных трудов, так или иначе связанных с
этой проблематикой, была посвящена деятельности женщин в годы Великой
Отечественной войны, меньшая, крайне идеологизированная, — периоду
революции и Гражданской войны1. Интерес к изучению женской военной
службы, включая её психологические аспекты, наметился лишь в 1970—1980-е
годы2. В настоящее время отдельные проблемы профессиональной мотивации
женщин-военнослужащих рассматриваются сквозь призму истории, социологии,
психологии, педагогики и социальной философии3. Акцентируется внимание
на самом феномене женского участия в боевых действиях4. Однако
самостоятельные исследования о служении российских женщин на благо
своего Отечества в годы Гражданской войны по-прежнему отсутствуют.
Во время Первой мировой женщины не
только привлекались в действующую армию в качестве медицинского
персонала, но и впервые участвовали в боевых действиях с оружием в
руках. Правда, для этого они прибегали к маскировке в одежде и
зачислению в армию под мужскими фамилиями. На последнем этапе войны с
ростом дезертирства и участившимися случаями братания возникло женское
добровольческое движение. Как писал современник, «героическая женская
молодёжь своим примером хотела поднять патриотическое чувство
разлагающейся армии и добиться победы»5. Женские военные организации
стихийно возникали в Москве, Киеве, Минске, Полтаве, Екатеринбурге и
других городах. После утверждения Военным советом в июне 1917 года
представления Главного управления Генерального штаба «О сформировании
войсковых частей из женщин-добровольцев» были созданы 1-й Петроградский
женский батальон, 2-й Московский женский батальон смерти, 3-й Кубанский
женский ударный батальон, а также команды связи в Петрограде, Москве,
Саратове и Киеве. Решили даже сформировать первую Морскую женскую
команду6. Женщины-воины «батальонов смерти» были направлены на
передовую, а те, кто уцелел, в октябре 1917 года оказались в Зимнем
дворце в числе последних защитников Временного правительства. Во время
Гражданской войны многие представительницы слабого пола продолжили свою
службу в Красной армии или в белых воинских формированиях. Бывшие
«товарищи по оружию» на фронтах Первой мировой теперь оказались по
разные стороны баррикад в качестве сестёр милосердия, пулемётчиков,
разведчиков, связистов, бойцов и служащих.
Большинство женщин Белой армии
составляли медицинский персонал. В условиях постоянных боёв и частого
изменения дислокации им приходилось не только оказывать медицинскую
помощь и ухаживать за ранеными, но и размещать их на ночлег, добывать
продукты питания, готовить пищу, а во время сражений бывать на передовой
и браться за оружие. Работу в экстремальных и антисанитарных условиях,
порой без сна и отдыха способен выдержать далеко не каждый. Одна из
сестёр милосердия Добровольческой армии, М.Ф. Самбурова так вспоминала
декабрьские дни 1918 года: «Сегодня, если так можно выразиться, нами был
дан горячий бой! Уж поработали мы сегодня! Раненых было всего 400
человек, при наличии ста кроватей и полном отсутствии перевязочного
материала, посуды и белья. Только несколько аршин марли, а бинты должны
идти те же, хотя все они пропитаны кровью, полны насекомыми, но всё это
считается нормальным теперь»7.
Татьяна Варнек, выполнявшая обязанности
сестры милосердия в 4-м Передовом отряде Красного Креста при
Терско-Кубанской дивизии генерала С.М. Топоркова корпуса генерала А.Г.
Шкуро, впоследствии писала о сопровождавших походно-кочевую жизнь тифе,
голоде, холоде, слоях вшей, покрывавших одежду и тело, об отмороженных и
стёртых в кровь ногах, а также о той опасности, которой могли
подвергнуться женщины в случае пленения. «Чтобы не попасться живыми в
руки большевиков», медсёстрам выдавали по порции морфия, которую они,
как ладанку, носили на цепочке с крестом8.
Современники отмечали также, что
«кадровых, опытных сестёр было очень немного». Большинство доброволиц
составляли «вчерашние гимназистки, институтки и едва окончившие школу
молодые девушки»9. Несмотря на юный возраст, многие из них своей заботой
скрашивали тяжёлую жизнь порой ещё более молодых солдат. Так, юнкер
Иван Лисенко, один из первопоходников (участников 1-го Кубанского
(Ледяного) похода, состоявшегося в феврале—апреле 1918 г. (по ст. ст.)) с
благодарностью вспоминал о Домне Ивановне Сулацкой, добровольно
вступившей в отряд донского казака полковника В.М. Чернецова, прошедшей
вместе с Добровольческой армией все бои и походы с января 1918 года. Он
писал, что она, будучи старше его всего на два—три года, «держала себя
соответственно — по-домашнему просто, деловито и серьёзно» и являлась
«для нас не только образцовой и бесстрашной сестрой милосердия, но и как
бы старшей сестрой всех нас — 18-летних юношей»10. Однажды во время
длительного перехода Домна Ивановна умудрилась в одном из
полуразвалившихся домов, предварительно закрыв от ветра и дождя
деревянными щитами разбитые окна и стенку, вскипятить воду и напоить
всех чаем, «прибавляя для дезинфекции немножко спирту» и «угощая ломтем
хлеба с неизменным салом». При этом все удивлялись, «где и как она всё
это доставала»11. Вспоминая представительниц медперсонала
Добровольческой армии, Лисенко отмечал, что многие из них «держали себя с
большим чувством собственного достоинства и полным бесстрашием», что
заставляло мужчин в их присутствии невольно «подтягиваться во всех
отношениях»12. Сёстры милосердия Евдокия Шмидт, Василиса Гайдукова,
Варвара Левитова, Александра Викторова, Варя Салтыкова, Анна Чубарина и
многие другие оставили о себе добрую память в сердцах участников
знаменитого Ледяного похода.
Женщины-бойцы в белых воинских
формированиях оставались достаточно редким явлением. На Юге, в
Добровольческой армии генерала Л.Г. Корнилова, накануне 1-го Кубанского
(Ледяного) похода из нескольких тысяч человек насчитывалось лишь 165
женщин, в том числе 20 девушек-прапорщиков, окончивших ускоренный курс
Московского Александровского военного училища13 (некоторые из них —
баронесса София де Боде и сёстры Вера и Мария Мерсье участвовали в
октябрьских боях 1917 г. в Москве). В Добровольческой армии была
сформирована женская рота, в которую помимо прапорщиков входили и бывшие
участницы Первой мировой.
Девушки-прапорщики отличались смелостью и
порой даже ненужной лихостью. Первопоходник Александр Трембовельский
вспоминал, как в одном из боёв Добровольческой армии он заметил стоявшую
на пригорке женщину-прапорщика, которая наблюдала в бинокль за
наступавшими цепями большевиков. Ею оказалась одна из сестёр Мерсье:
«Мне показалось, что она стоит точно окаменев. Большевики ведут бешеный
огонь, было ясно, что она каждое мгновение может быть убита, и чтобы
спасти её жизнь, я спрыгнул с железнодорожной площадки и под свист пуль
подполз к ней, схватил её за один из сапогов и, сильно потянув, уронил
её. Упав на землю, она страшно рассердилась на меня: как это кто-то
посмел схватить её за ногу!»14. Обе сестры Мерсье были в пулемётной роте
Корниловского Ударного полка и обе погибли: Вера во время Ледяного
похода, Мария — в 1919 году под Воронежем.
Ледяной поход унёс жизни и многих других
его участниц. Накануне похода в бою у станции Эйнем была убита
пулемётчица Татьяна Бархаш; во время самого походa погибли Евгения
Тихомирова и Анна Алексеева. Самую младшую девушку-прапорщика Юлию
Пылаеву, служившую в Марковском полку, замучили большевики под станицей
Кореновской15. Вспоминая о гибели юных девушек, один из современников
писал: «С амвона раздаются печальные слова: "об упокоении душ рабов
Божиих воинов Татьяны, Евгении, Анны, Александры…” Какое непривычное и
странное сочетание воина с женским именем. И болью и стыдом сжимается
сердце при этих словах»16. Автор:Романишина Вероника Николаевна — доцент кафедры
теоретической и прикладной политологии факультета истории, политологии и
права Историко-архивного института Российского государственного
гуманитарного университета, кандидат исторических наук |