Моральный облик русского солдата со времен создания регулярных частей русской армии до периода падения монархии в феврале 1917 года формировался под влиянием православия. Царь Петр впервые ввел в штат сначала военно-морских кораблей, а затем и полков военных священников как исполняющих роль воспитателей личного состава.

Хорошо известно, что Петр Первый не особенно церемонился с отжившими, на его взгляд, историческими категориями и традициями, легко меняя алфавит, календарь, порядки, внешний облик русских людей да и всего общества. Ничто не мешало ему взять на вооружение, к примеру, протестантизм, европейский нигилизм или даже ислам, хорошо известный на Руси еще со времен принятия оного ордынским ханом Узбеком. Очевидно, объехав практически всю тогдашнюю просвещенную Европу, Петр не нашел ничего лучшего для души русского солдата, чем православие.

Секрет русской армии

Ограниченный, забитый, запуганный глупыми и жадными царями и хитрыми попами сиволапый мужик – такими широкими мазками обычно рисовали портрет русского крестьянина-христианина. Формированию этих штампов-стереотипов в головах советских граждан способствовала разнузданная антицерковная, антирусская, антиимперская кампания, начатая доморощенными либералами еще в середине XIX века. Но нужны ли были царю Петру такие воины? Способен ли ограниченный, запуганный и трусливый солдат победить сильнейшую армию шведского короля Карла, отряды воинственных дагестанских князей, солдат персидского шаха или свирепых турецких янычар? Однозначно нет!

Часто не имевшая преимуществ ни в боевом опыте, ни в вооружении или тактике молодая русская армия одерживала верх в первую очередь благодаря христианским добродетелям русского солдата – стойкости, самопожертвованию, добросовестности, выносливости, необычайной терпеливости. В этом кроется один из важнейших секретов побед русского оружия. Так не пора ли пересмотреть устаревшие атеистические штампы о якобы низких морально-боевых качествах воина-христианина?

Конечно, крепостной мужик, еще не забритый в рекруты, – это еще не солдат армии-победительницы. Но поскольку само понятие службы (служения) в русском народе понималась как тяжелая, но необходимая ноша, обязанность, процесс перевоплощения из мужика в солдата происходил естественно. Неграмотные, но воспитанные Церковью крестьяне-мужики были готовы к службе и морально, и физически. Они знали, что для служения людям пришел на землю Христос, службой считалась и любая царская или барская повинность, да и сам монарх – помазанник Божий служил своему народу.

Воспитанный согласно Евангельским заповедям в уважении к родителям и старшим, в покорности к данным от Бога властям, русский мужик закалял волю, набирался мудрости. Он был твердо уверен, что его бессмертная душа принадлежит Творцу и предстанет на суд Единому Богу. Смерть на поле брани за правое государево дело его не страшила.

В отличие от потомков детей бесправных советских колхозников, выводящих под диктовку «Мы – не рабы, рабы – не мы!», наши верующие предки гордились именем «раба Божиего». Такие «рабы» и составляли большинство солдат, матросов и офицеров русской армии времен Петра Первого, П. А. Румянцева, Ф. Ф. Ушакова, М. И. Кутузова, П. С. Нахимова, М. Д. Скобелева, А. А. Брусилова… «Дух укрепляет в вере отеческой, православной. Безверное войско учить, что перегорелое железо точить», – наставлял А. В. Суворов.

И пока жив был его завет, русская армия оставалась непобедима.

«Нам нужна ненависть»

Чем больше оскудевало в народе и армии под воздействием революционной пропаганды религиозное чувство, тем более ощущал себя мужик и солдат «свободной личностью», начиная искать смысл в приказах начальников, посылавших его на верную смерть-погибель.

Самые высмеиваемые богоборцами христианские качества – терпение и смирение. Но лишенный их «человек с ружьем» становился в бою трусом, а в тылу – наглецом и подлецом. Убивать без смирения можно, умереть во имя Родины нельзя.

«Отрицание религии породило безверие, – писал Ф. М. Достоевский. – Мораль, оторванная от своего источника – религии, неизбежно должна была вылиться и вылилась в аморальность, в полнейшую беспринципность. Культ Божества сменился культом собственного «Я», культом сатанинской гордости и эгоизма. Богочеловека заменил человекобог. Нравственное падение, духовное убожество, эгоизм, бессердечие, откровенное, доходящее до цинизма отрицание самых элементарных понятий о человечности, о простой порядочности… стали обычным, нормальным явлением».

К февралю 1917 года русская армия окончательно деградировала. Разложенные большевистскими агитаторами и пропагандистами солдаты бросали окопы и толпами валили домой, грабя и убивая по дороге мирных жителей и встречных офицеров. Не желая отправляться на войну, они поддержали мятежников в Петрограде, пролив первую кровь. Нацепив красные повязки и назвав себя красногвардейцами, они трусливо бежали от немцев в феврале 1918-го из-под Нарвы, куда их под командой первого «наркомпоморде» (народного комиссара по морским делам) П. Е. Дыбенко отправили спасать молодую Республику Советов новые вожди.

И совсем не случайно в красноармейской памятке тех «огненных лет», подготовленной отцом-основателем РККА Л. Д. Троцким, были такие слова: «Долой любовь к ближнему, нам нужна ненависть. Мы должны уметь ненавидеть. Только этой ценой мы завоюем вселенную… Мы ненавидим христиан. Даже лучшие из них должны рассматриваться как наши худшие враги. Они проповедуют любовь к ближнему и милосердие, что против наших коммунистических принципов. Христианская любовь есть помеха развитию революции».

Жизнь за кого?

В РККА, как позже и в Советской армии, огромное внимание уделялось партийно-политической работе и пропаганде так называемого коммунистического мировоззрения. Абсурдность и низкую эффективность этого тотального идеологического прессинга явили первые месяцы Великой Отечественной войны, после чего Сталин надолго задвинул комиссаров на место, лишив их прежних прав.

Так что же нового включало в себя коммунистическое воспитание советского воина? Ничего, кроме упора на известные со времен Суворова морально-нравственные качества солдата: храбрость, мужество, честность, добросовестность, доблесть, верность Родине и долгу, крепкая воинская дисциплина. Только вместо выброшенных «религиозных догм», предъявляемых великим полководцем, появились преданность делу партии Ленина и интернационализм.

Хорошо известно, кого и какой ценой одолела наша армия в Великой Отечественной войне. Но за что отдавали свои жизни герои Брестской крепости и Краснодона, партизанка Зоя Космодемьянская и капитан Николай Гастелло? За Родину, за победу, за своих товарищей, за убитых и сожженных, за живых и нерожденных, за родителей, детей, братьев и сестер.

Да, были и те, кто, умирая, называл имя вождя партии. Но адресована ли эта жертва лично товарищу Сталину или скорее идее единого национального лидера, с которой связывались надежды на победу, на освобождение Родины от оккупантов? И разве не за это же отдали свою жизнь Иван Сусанин или десятки тысяч русских солдат в сражении при Бородино или на Малаховом кургане? У воинов 57-го Модлинского пехотного полка, героически оборонявших Севастополь, была в ходу песня с такими словами: «Жизни только тот достоин, кто на смерть всегда готов, православный русский воин, не считая, бьет врагов. За Царя и за Россию мы готовы умирать. За Царя и за Россию будем всех на штык сажать!».

Сталин в конфиденциальной беседе с личным представителем президента США Гарриманом, говоря о причинах, по которым русские так отчаянно сражаются с врагом, признавал: «Вы думаете, они воюют за нас, коммунистов? Нет, они воюют за свою матушку-Россию».

Коммунизм так и не стал той верой, за которую люди шли на смерть. Продолжали работать вполне уместные христианские мотивы – умирать «за други своя». Недавно рассекреченные данные переписи 1937 года показывают: больше половины населения СССР старше 16 лет (56,7 процента) составляли верующие люди.

Из полученных горьких уроков победы в Великой Отечественной войне руководство СССР, к сожалению, не смогло сделать правильных выводов. После смерти Сталина политика партии вернулась на прежнюю гибельную траекторию растрачивания сил и средств на построение коммунизма во всем мире и борьбу с международным империализмом. Число врагов и особенно «друзей» по соцлагерю заметно прибавлялось, и советских воинов все больше готовили для оказания братской помощи угнетенным народам других стран. К довоенным Испании, Монголии и Китаю прибавились Корея, Вьетнам, Лаос, Куба, Сирия, Египет, Ангола, Мозамбик, Афганистан...

Но даже в этой внешне благородной идее не было ничего нового. Императорская Россия не раз вступала в войну за своих братьев-единоверцев, не ища при этом выгоды. Это прежде всего неудачная для нее крымская война, начавшаяся, как известно, из-за притеснений турками православных на Святой земле, или Первая мировая, которую мы начали, заступаясь за сербов, неготовыми.

Ярчайший пример – Русско-турецкая война 1877–1878 годов, в результате которой Болгария получила независимость, а Сербия, Черногория и Румыния приросли территориями. Тогда погибли более 100 тысяч русских солдат, а сама Россия лишь вернула себе утраченные ранее земли. Это ли не пример бескорыстной помощи братским народам без навязывания себя в друзья-покровители, как это произошло в Восточной Европе после освобождения от фашистов чехов, поляков, немцев, мадьяр, румын, балканских славян, албанцев?

Oblico morale

Процесс реформирования нашей армии явно далек от завершения, но кое-что видно невооруженным глазом уже сейчас. Особенно на фоне разгорающегося скандала с воровством бюджетных средств в Министерстве обороны и его дочерних компаниях. Многое, наверное, можно объяснить поговоркой «Каков поп – таков приход», поскольку примеру своего бывшего шефа последовали некоторые наиболее ловкие и беспринципные его подчиненные. А сколько подобных «делишек» калибром поменьше творится в казармах, каютах, кубриках, канцеляриях, на складах и в боксах? Можно только гадать.

Зарабатывание бабла на всем, к чему имеешь отношение, – дурная примета нашей армии. Служба все больше превращается в выгодный бизнес. При этом с высоких трибун и страниц выхолощенной ведомственной прессы не перестают звучать никого не трогающие высокопарные слова о чести и совести, достоинстве и жертвенности. Один за другим в силовых министерствах и структурах принимаются «кодексы чести», проводятся офицерские собрания… А тем временем среди офицеров все реже и реже можно услышать разговоры о воинском долге, о служебно-боевом опыте, о подчиненных. Все больше говорят о деньгах, тачках и отдыхе за бугром. Очевидно, это и есть идеология нынешнего дня.

Так за какие высокие идеи мы будем умирать? Этот вопрос давно разделил общество на патриотов и пацифистов. И последних сегодня явно больше. По недавним опросам, лишь 23 процента наших соотечественников готовы по первому зову встать на защиту Родины.

Очевидно, причина отказа от самопожертвования кроется в упадке духа и отсутствии четкой гражданской позиции, которая не может быть сформирована в обществе потребителей, где каждый сам за себя.

Времен очаковских и покорения Крыма

Что же делать? Обратиться за «передовым опытом» за границу? Увы, ни армия США, ни ее европейские союзники ничего доброго предложить нам не могут. Рост суицидов, преступлений, правонарушений среди военнослужащих стран блока НАТО, включая наших бывших союзников и «братьев», говорит о кризисе идеологии и западных армий. Здесь идут те же процессы. Армии арабских стран и государств Ближнего Востока, по мнению большинства экспертов, ориентированы на религиозно-национальные традиции, где четко прослеживается культ шахидов (буквально – свидетелей, мучеников за веру) и героев, отдавших жизнь за Родину (израильский ЦАХАЛ). Остается мощнейшая на востоке НОАК, где под красными знаменами и коммунистическими лозунгами воспитываются национально ориентированные патриоты Поднебесной, готовящиеся совершить подвиги, но отнюдь не в интересах международного пролетариата.

Один мой оппонент – атеист предложил ввести для нынешних солдат вместо «пустой говорильни» (занятий по общественно-государственной подготовке) посещение моргов и скотобоен. По его мнению, именно это сделает воинов более смелыми и мужественными. Этот «полет атеистической мысли» говорит о высочайшей степени духовной опустошенности и безверия в человека.

Модернизированная и наконец окончательно отреформированная армия (если это когда-то произойдет) окажется небоеспособна, если не будут затронуты глубины духа и сознания военнослужащих. Уже сейчас солдаты и даже командиры пасуют перед уроженцами лишь одной маленькой северокавказской республики, вся сила которой заключается в непомерно раздутом национальном самосознании, базирующемся хоть и на искаженно понимаемой, но вере.

Исторический опыт национального русского самосознания сохранен нами в облике благородного, мужественного, славного, скромного и смиренного воина русской армии. Это наши деды и прадеды, наши близкие и далекие предки. Что мешает сегодня максимально использовать их опыт? Его проводниками могли бы стать ветераны, возвращаемые в строй офицеры-воспитатели и военные священники, которых новый министр обороны захотел как можно скорее увидеть в рядах армии. Похоже, сегодня альтернативы идеологии «времен очаковских и покорения Крыма» у нас нет.
Источник: http://www.vpk-news.ru/